В Русском музее открылась выставка Готтфрида Хельнвайна
В Мраморном дворце (филиале Государственного Русского музея) открылась большая персональная выставка современного немецкого художника-гиперреалиста Готтфрида Хельнвайна. На его счету множество персональных выставок в лучших залах Европы и обложки для лучших европейских журналов, портреты самых популярных певцов, актеров и художников последнего двадцатилетия.
Не заметить эту выставку нельзя — в саду перед Мраморным дворцом красуется инсталляция из почти десятка гигантских детских портретов. Однако сомнительно, что Хельнвайну суждено обрести в России толпы поклонников: сумрачное немецкое искусство и без того не слишком популярно у нас, а утяжеленное немалым весом гиперреализма и социальным пафосом и вовсе может оттолкнуть легкомысленного петербургского зрителя, которому явно чужды проблемы ответственности германского народа перед еврейским за ужасы Холокоста. Так же, впрочем, как и страхи цивилизованного мира перед несправедливостью социального устройства и неразрешимостью экологических проблем.
Знаменитая серия автопортретов в бинтах и с орущим ртом, обошедшая обложки самых модных журналов и ставшая даже конвертом диска группы Scorpions, и многочисленные шрамы и рваные раны на лицах других персонажей Хельнвайна вряд ли пробудят в российском зрителе сколько-нибудь сострадания. Мертвенная бледность, искаженные уродством лица, утрированная гиперреализмом повседневность, кровь, смерть, убийства — все это реальность нашей жизни, мало кто из нас особо нуждается еще в одном напоминании о ней.
Хотя стиль Хельнвайна и ведет свою родословную от американского поп-арта, художник не занят вещами. Как, впрочем, не очень занят он и людьми. Его волнуют не мифы, а глобальные проблемы. Он слишком серьезен, чтобы уже сейчас войти в число культовых фигур ХХ века, но слишком демагогичен, чтобы позволить себе самому перестать казаться таковым. Хельнвайн создал свою галерею портретов идолов массовой культуры, где есть и Майкл Джексон, и Мик Джаггер, и Клинт Иствуд, и Кейт Ричардс, и Арнольд Шварценеггер, Энди Уорхолл, Дэн Сяопин, Джон Кеннеди. Его герои либо картинно красивы и загадочны, как может быть "красиво и загадочно" только американское искусство, либо грубы и подчеркнуто брутальны, какой и должна казаться "неравнодушному" художнику грубая действительность.
Одни его работы приковывают к себе внимание, другие — отталкивают. Там, где нашлось место холодному анализу, художник оказывается победителем. Там, где симулируется или демонстрируется искреннее (в данном случае это одно и то же) чувство, зритель остается равнодушным.
На безусловную популярность в России обречен лишь один из образцов творчества Хельнвайна, в изобилии представленных в Мраморном дворце. Это его "детские" портреты. С одной стороны, это почти религиозное искусство, и они органично входят в религиозную серию художника. Недаром уже знакомая петербуржцам "Голова девочки" была выставлена в одной из австрийских церквей. С другой стороны, почти все религиозные композиции Хельнвайна — святотатство. Современная религиозная, как, впрочем, и любая другая, живопись, конечно, позволяет делать с собой все что угодно — но только если автор сохраняет дистанцию. Здесь же она уничтожена. Религиозные сцены Хельнвайна раздражают своей откровенной пошлостью, почти насильно рифмующейся с нашим представлением о гитлеровском искусстве. Они лишены радостной открыточной слащавости игривых французов Пьера и Жиля и в своей напыщенной серьезности могут радовать разве что немецких бюргеров.
Ответом на это противоречие — художник-провокатор и низменный вкус толпы — служат детские серии Хельнвайна. Та, что украшает сейчас сад Мраморного дворца, посвящена событиям Хрустальной ночи. Вереница огромных детских портретов была установлена художником перед музеем Людвига в Кельне. Очень скоро безобидные холсты оказались изрезанными. Пафос художника дошел до адресата — и он получил достойный настоящего реалиста ответ. В Петербурге ничего подобного его не ждет. Здесь он чужой, знаменитый, именитый и желанный гость. А его детские портреты — не провокация, а украшение блистательных садов и интерьеров.
КИРА Ъ-ДОЛИНИНА