Закончился второй тур VIII Международного конкурса артистов балета
Чуть было не закончился и сам конкурс — государство не давало обещанных еще полтора года назад 1,5 млрд рублей. Оргкомитет забил во все колокола, отзывчивая пресса откликнулась, и в последний день второго тура деньги все-таки появились. У конкурсантов же были свои проблемы. Большинству из них пришлось бороться... с собственным репертуаром.
Второй тур по инерции принято считать самым интересным: помимо па-де-де и вариаций каждый участник обязан продемонстрировать владение языком современного танца (по условиям конкурса композиция должна быть поставлена не раньше 1993 года). Предполагается, что в таком репертуаре молодой артист может освободиться от канона и проявить себя интересней, чем в заезженной классике.
Ничуть не бывало. Именно на просмотрах современных номеров смертная скука охватывала просвещенных ценителей балета (а публика, надо сказать, на конкурс ходит искушенная). Рыхлые, вялые, устаревшие еще до своего рождения, безвкусные хореографические банальности тянулись бесконечной чередой, выстраивая столь непохожих в классике молодых артистов в безликую шеренгу серых новобранцев.
Композиции фатально не совпадали с индивидуальностью исполнителей: простушки играли роковых соблазнительниц, романтические юноши — языческих идолов, цветущие девушки — страдающую Русь, кокотки — нимфеток, героини — субреток. А один живой обаятельный мальчик долго лежал на полу, задрав руку в воздух — изображал крыло самолета. После исполнения "Самолетика" — так кокетливо нарек свой опус балетмейстер Юрий Пузаков — мальчик со свистом вылетел с соревнований.
Утомленные произведениями отечественных хореографов, зрители с особым нетерпением ожидали западных танцовщиков — датчан. Увы, Юлия Стрендберг и Фернандо Мора пожелали сделать подарок россиянам. В композиции Петера Мартинса под названием "Закуски" (поставленной на музыку едва ли не десятка русских композиторов) датчане предложили солидную порцию голливудской клюквы из русской тоски, русского удальства и русского лиризма. Композиция а-ля рюс была столь заунывна, хаотична и лексически убога, что вызывала не смех, а острую жалость к артистам.
Во втором туре выигрывали номера, адекватные исполнителям. Имитации, подделки, фальшь решительно не проходили. Одно дело, когда оптимистичная японка старательно симулирует латиноамериканские страсти, лягая стул вместо партнера под музыку Пьяццолы. И совсем другое — когда изящный аргентинец Герман Корнехо иронично и виртуозно танцует танго со своей партнершей — шляпой (хореограф Анна Мария Штекельман). Одно дело, когда рослая статная девица с детской балетной пачкой на шее изображает инфантильного подростка, вымучивающего собственный пластический язык. И совсем другое — азартный полуакробатический жаргон девчонки-травести, которой пришла охота поиграть в водевильного мушкетера (обычно сосредоточенная, шестнадцатилетняя румынка Алина Кожокару в номере Аллы Рубиной была неузнаваема).
Произошло на конкурсе открытие актрисы: высокая, светская, подчеркнуто хладнокровная Нели Белякайте из Литвы, танцующая классику с неизменной чистотой и отчетливостью, в миниатюре Анжелики Холиной "Шмель" предстала злобным, агрессивным, бесполым и бескостным существом, зловещим и нелепым. Стерильная балерина оказалась настоящим мастером пластического гротеска.
Произошло и открытие хореографов. Китайцы Ван Юань-Юань и Цын Хуа Синь поставили для своих молодых соотечественников Чжань Цзянь и Тамила новеллу "Притяжение" на музыку Джоффа Смита. Притягиваются две руки — мужская и женская; плывут друг к другу, изгибаясь рыбками; переплетаются, перетекают волнами вслед за руками и тела, разнимаются-расстаются, чтобы быть притянутыми вновь — нераздельные инь и ян конфуцианства. Преобразующее и сохраняющее, мягкое и твердое, одухотворенный ритм и живое движение — понятия, согретые пульсирующей теплотой человеческих тел. Целомудренно-бережно, с какой-то застенчивой нежностью воспроизводят артисты спонтанность, естественность хореографического текста. Миниатюра, основанная на фундаментальных принципах китайской эстетики, кажется простой и ласковой, как детская колыбельная.
Мужчины — лидеры первого тура Андрей Баталов, Николай Цискаридзе, Константин Кузнецов — к современным номерам отнеслись вполне утилитарно. Не уповая на художественные открытия, они демонстрировали свои природные данные: Баталов — феноменальную растяжку и вращение; Цискаридзе — знакомое москвичам по "Лебединому озеру" кошачье pas de chat с запрокинутым корпусом; Кузнецов — темперамент характерного артиста.
На последний этап жюри пропустило двадцать шесть человек. Сумбур второго тура остался позади, гонка близится к финишу. Сегодня ближе к полуночи будут объявлены результаты конкурса.
ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА