С назначением Леонида Парфенова главным продюсером канала НТВ приостановлен его новый, но уже успевший нашуметь проект "Намедни 1961-91. Наша эра". Проект признан отечественными телевизионными критиками самым трудоемким, дорогостоящим и в то же время самым удачным информационно-публицистическим телепроектом. К тому же сумевшим составить конкуренцию и нашим программам о моде, которые слишком увлекаются сюжетами о западной жизни и не замечают того, что творится у них под носом. С ЛЕОНИДОМ ПАРФЕНОВЫМ беседует обозреватель моды "Коммерсанта-Daily" НАТАЛИЯ Ъ-ОРЛОВА.
— Телеведущие в своих интервью любят говорить: "Нам приходят письма..." Доводилось ли вам слышать, что кто-то из ваших зрителей одевается как Вы?
— Мне письма не приходили и никто ничего не говорил. Вопрос этот мне уже надоел. Я не вижу ничего особенного в своей одежде. Полагаю, что это часть моей работы и поэтому я как-то одеваюсь. Одеваюсь как-то: ну ужас конечно, но не ужас-ужас-ужас! Коль скоро ты находишься в кадре, значит у тебя должна быть какая-то одежда. Если бы нужно было быть голым... К счастью, я в одежде.
— Говорят, что Парфенов не любит моду...
— Неправда. Я всегда считал, что мода — очень важная часть общественного компота, в котором и вишни плавают, и сливы, и абрикосы. А мода в нем, ну не знаю, наверное, корица какая-нибудь, которая положена для вкуса. Нет, на мой взгляд, мода — очень важная вещь. Светлане Куницыной в пору былых "Намедни" вполне приклеилось определение "модный обозреватель программы 'Намедни'". При том, что она тогда не работала в штате НТВ. Но так подписывалась и таким образом ее представляли в газетных и журнальных публикациях.
Мне всегда занятно было на это смотреть. Ведь кроме моды, под которой мы подразумеваем показы в Париже, Лондоне, Нью-Йорке, есть и уличная мода: прикиды, корочки, шузы, барсетки. Об этом можно столько всего сделать — о времени, о себе, о России, о 97-м годе, да о чем угодно. Это часть журналистики, и в этом чрезвычайно наглядно проявляется человек и его время.
Тот метод, который нам демонстрировал в своих телерассказах Юрий Михайлович Лотман, — на самом деле мировой метод. Как Лотман рассказывал о декабристах и лишних людях, о том, какие тогда были балы, как туда приходили. Как сперва была мазурка, а потом котильон. На что следовало приглашать барышню сразу, а о чем нужно было просить ее матушку, если она приехала с таковой... Как отстегивали шпаги или, напротив, не отстегивали их — а не отстегнув шпаги, собирались не танцевать, а рассуждать о судьбах родины... Все это составные части, без которых невозможно понять декабристов и Северного тайного общества.
На человека одновременно воздействует все — Пьеха, "мини", XX съезд, разбившийся Гагарин, появление фотоаппарата "Зенит-Е", поговорки типа "курица не птица — Болгария не заграница" и то, что "евреям разрешили выезжать", и трудности с колбасой, и открытие магазина "Власта"... Все, что происходит одновременно.
— Вы нарочно привлекли к участию в "Намедни" столь известных в модной тусовке персонажей, как Караганов и Литвинова?
— Я могу объяснить сразу за Ренату, за Караганова и за Гайдара, как сказали бы вам в Одессе! Разрабатывая концепцию, я отказался от свидетельств очевидцев. Устрой я в "Намедни" что-то вроде "бойцы вспоминают минувшие дни" — нафталин бы получился (а мы делаем продукт 97-го года). Мы, постсоветские люди, всматриваемся в себя советских и понимаем уникальность своего опыта, инвентаризируем его, ничему не даем пропасть: "это все, это все — мое родное" (далее нецензурно, хотя это Тимур Кибиров).
Караганов — нарицательный постсоветский политолог. А политологу сейчас принято быть щеголем. Караганов же просто щеголь из щеголей, да еще и политолог из политологов. Чьим советником он только не является, даже трудно сказать...
Гайдар — нарицательный постсоветский экономист (кстати, обратите внимание, какие мы ему замечательные свитерочки подобрали).
Рената Литвинова — нарицательная постсоветская женщина (особенно для той аудитории, на которую я ориентирован). Я ее выбирал и представляю такой, как она есть, какой я ее вижу на тусовках или в фильмах Киры Муратовой. С этой манерой произношения (которая, я считаю, дорогого стоит). С фразами о том, что хулахуп — шаг от былых стандартов красоты (когда крепкие бедра, грудь и широкие плечи, от такого пышного и нехудого, что выросло, то выросло) к нынешним стандартам красоты, которые предполагают труд в спортивном зале и "голодать, голодать, голодать".
Есть еще комментатор — Анатолий Стреляный. Но он по замыслу должен быть сермягой. Хотя знаете, это еще та сермяга: он в Праге живет постоянно, а до этого жил в Вене. Но он уроженец деревни Старая Рябина, и вот этот взгляд из деревни Старая Рябина Сумской области, пусть даже бывшего крестьянина, очень важен. Поскольку всякий телепродукт у нас, как правило, страдает "столичностью", а если ты хочешь, чтобы была всеобщность, всеобщий охват, всероссийский, всесоюзный, будь любезен, периодически напоминай, что тебе внятны и такие вещи, как появление пенсии у колхозников, как начало парникового бума и колбасные электрички...