Выходят отдельной книгой "Воспоминания" Хрущева
Издательство "Вагриус" выпустило книгу Н. С. Хрущева "Воспоминания", которая выходит в серии "Мой 20-й век". До этого мемуары Хрущева на русском языке печатались только в журнале "Вопросы истории" в 1990-1995 годах.
Как известно, до Хрущева никто из важных политических деятелей Советского Союза мемуаров не писал, возможно, из-за отсутствия свободного времени — государственные посты они покидали исключительно в связи с собственной смертью. Так что Хрущев стал первым. И в этом своем желании — что-то объяснить постфактум, возможно, оправдаться — тоже вполне проявился как человек шестидесятых, а вовсе не как лидер социалистического государства и "верный ленинец". С точки зрения верного ленинца писать подобные мемуары было просто абсурдно: объяснять, оправдываться — перед кем? Поэтому неудивительно, что его "непарадные" воспоминания не могли быть напечатаны в советское время — впервые они увидели свет в Америке. Но и после того, как Советский Союз перестал существовать, на пути "Воспоминаний" стали препятствия — на сей раз финансовые. Мемуары бывшего политика, когда-то руководившего несуществующей ныне страной, могли показаться кому-то неактуальными. Теперь историческая справедливость восстановлена, и книга Хрущева появилась не только на английском, но и на русском.
Впрочем, книга интересна не только с исторической точки зрения, как взгляд конкретного человека на историю, пусть даже и изнутри. Нет, более интересен взгляд Хрущева на свое место и роль в истории. И этим его мемуары разительно отличаются от сухих, "застегнутых на все пуговицы" мемуаров Кагановича. Если Хрущев и пытается перед кем-то отчитаться, то уж никак не перед партией. В этом смысле показательна последняя глава, посвященная интеллигенции и ранее не публиковавшаяся. Имеет ли право руководитель государства возводить свои личные вкусы в норму художественной жизни? Вопрос отнюдь не праздный. Ответ — лично Хрущева — в названии главы: "Я не судья...". "О чем я сожалею, заканчивая сейчас свой жизненный путь пенсионером в своей ссылке на даче в подмосковном районе Петрово-Дальнее? О том, что в годы, когда имел возможность влиять на решения... не прочитал эту книгу (роман "Доктор Живаго". — Ъ) сам". И далее: "Вообще же, наиболее страдающая категория советского населения — наша интеллигенция". Пожалуй, ни до, ни после Хрущева никто из наших руководителей ни в чем подобном не признавался.
Будут ли "Воспоминания" Хрущева иметь читательский успех не меньший, чем "Сталин" Радзинского? Вполне возможно — на волне ностальгии по прошлому, интереса к шестидесятым. Во всяком случае первоначальный тираж — 20 тысяч — уже раскуплен, и издательство срочно печатает дополнительный.
СВЕТЛАНА Ъ-СМЕТАНИНА