Среди вновь избранных действительных академиков Российской академии наук директор Эрмитажа МИХАИЛ ПИОТРОВСКИЙ. С ним беседует КИРА Ъ-ДОЛИНИНА.
— Какие чувства вы испытали, узнав, что избраны действительным членом академии?
— В первую очередь это ощущение высокой чести. Будучи избранным в Академию наук, человек оказывается принятым в высшую ученую корпорацию России, одну из высших ученых корпораций в мире. Чтобы ни говорилось об академии, но это — некий ученый клуб, в который принимаются далеко не все. Я очень рад, что это свершилось. Я хотел бы напомнить, что академия — это единственное учреждение, которое всегда оставалось демократическим. Здесь всегда были выборы, и проходили они в достаточно жесткой борьбе.
— Вам были известны имена ваших соперников?
— У меня были очень серьезные соперники, и их было немало. Я очень рад, что моим соперником оказался и тоже прошел в академию мой учитель и старший коллега по институту востоковедения — Мухаммед Абдулкадырович Дандамаев. Также прошел, правда по другому отделению, декан восточного факультета петербургского университета и мой друг Иван Михайлович Стеблин-Каменский.
— Недавно в академии был введен возрастной ценз. Как, по-вашему, это повлияло на процедуру избрания?
— Это не совсем так. Появился так называемый молодежный список, по которому были даны дополнительные места для член-корреспондентов и академиков. По этому списку кандидаты могли выдвигаться до 50 и 55 лет соответственно. Это в определенной степени льготный список, так как по нему борьба была гораздо меньшей. Я не думаю, что это очень удачная идея — я всегда был против любых оговорок.
— Вы выдвигались впервые?
— Нет. Первый раз я выдвигался в член-корреспонденты четыре года назад, но тогда я не добрал голосов.
— Во многих иностранных академиях их члены не получают никаких денежных стипендий. Как вы к этому относитесь?
— Дело в том, что не все учреждения, называемые академиями, одинаковы. Наоборот, это, как правило, различные организации. Американская (как и британская) — это общественная организация, объединение ученых, которые просто собираются вместе. В нашей ситуации — это объединение, издавна созданное государством, и финансируется оно государством.
— Повлияет ли избрание на ваш авторитет, или пост директора Эрмитажа сам по себе в подтверждениях не нуждается?
— Ученый и директор Эрмитажа разные понятия. Мне приятно, что академия признала мои достижения как ученого. И хотя я пришел в Эрмитаж именно как ученый с некоторым именем, избрание в академию еще раз подтверждает это имя. Что касается моего международного авторитета, то я думаю, что это избрание на него должно повлиять. Хотя все-таки директор такого музея, как Эрмитаж, — это очень высокий пост.