Европейская пьеса-хит сыграна в Москве
Всю прошедшую неделю на сцене филиала Малого театра на Ордынке Игорь Костолевский, Михаил Филиппов и Михаил Янушкевич играли новый спектакль по пьесе Ясмины Реза "ART", совместную продукцию Международной конфедерации театральных союзов, Министерства культуры и Французского культурного центра. Постановка популярной сейчас в Европе французской пьесы осуществлена также французами — режиссером Патрисом Кербратом и художником Эдуардом Логом.
"Это просто белое дерьмо",— так оценивает Иван (Михаил Филиппов), один из героев "ART", художественные достоинства абстрактной картины, вокруг которой разворачивает сюжетные перипетии своей пьесы Ясмина Реза. Зрителям дана возможность самим составить впечатление об этом произведении современного искусства: через несколько минут после начала спектакля врач-дерматолог Серж (Михаил Янушкевич) торжественно и осторожно выносит на сцену полотно, купленное им накануне за двести тысяч франков (то бишь за сорок тысяч долларов, как немедленно разъясняют зрителям сами же герои) у якобы очень известного художника. Именно эта астрономическая сумма, отданная другом за весьма сомнительную вещь, приводит в нешуточную ярость инженера Марка (Игорь Костолевский).
Пятнадцатилетняя дружба трех мужчин с интернациональным набором имен с этого момента оказывается под угрозой. Абсолютно белая картина с тремя тонкими, едва заметными и тоже белыми, параллельными полосами оказывается поводом для бурного выяснения отношений, для обид, конфликтов и чуть ли не полного разрыва. Конечно, речь идет не просто о несовпадении эстетических вкусов трех честолюбивых искусствоведов. (Тем не менее автору было строго указано со страниц французских газет на недопустимость "реакционной критики" абстракционизма.) Друзья не случайно имеют профессии далекие от мира искусства — это, кстати, почти единственное, что о них достоверно известно зрителю. И хотя время от времени в тексте возникают упоминания о каких-то прошлых обстоятельствах жизни или планах на будущее, очень быстро приходит осознание того, что единственное реальное обстоятельство для этих людей — их многолетняя и требовательная дружба.
Кризис их отношений вызывает нечто большее, чем отказ конкретного живописца от формы и цвета. Ясно, что злополучная картина, как внезапно вошедший в давно знакомый дом и ставший дорогим его хозяину чужак, становится поводом для непобедимой ревности. Когда Патрис Кербрат три года назад впервые представил публике в парижском театре Comedie des Champs Elysees пьесу Реза, кто-то из критиков углядел в отношениях героев призрак более тесной, чем просто дружба, привязанности. Объяснение соблазнительное: толкование страстей вокруг произведения именно абстрактного искусства как объекта гомосексуальной ревности выглядит эффектной новинкой.
Между тем пьеса "ART" написана слишком тонко и непринужденно, чтобы концептуальный психоанализ исчерпывал ее содержание. Она оставляет конечный смысл недоговоренным, но завораживает его несомненным наличием. Ясмина Реза так искусно строит диалог, что для удержания внимания публики не требуется нагнетания событий. Простой обмен короткими бытовыми репликами, вроде бы накиданными безо всякой заботы о красотах литературного стиля, не дает поймать драматурга за руку. Пьеса написана быстрым, легким, остроумным и необычайно изящным пером. (Адресатом этой похвалы, конечно, является не только автор пьесы, но и ее переводчик Елена Наумова.)
Кстати, актерам тут подсказано очень верное решение: они поначалу словно пробуют на вкус каждое слово, делают паузы внутри предложений, подчеркнуто отчетливо выговаривают реплики, как будто проверяя эту разговорную простоту на истинную прочность. Запас прочности оказывается весьма велик. Как и запас холодноватого, но покоряющего глаз зрителя изящества сценической формы.
Три одинаково одетых во все черное человека в ослепительно белом павильоне смотрятся истинно драматическими героями. Три монолога, которые они по очереди произносят в конце, непроизвольно вызывают ассоциации с чеховскими сестрами. Вообще тень экзистенциальной драмы (облеченной в приличествующую концу века почти шутливую форму) к этому моменту отчетливо проступает в спектакле. Печальная разгадка ситуации состоит в том, что герои, может быть, впервые всерьез задумываются о конечности жизни.
В доказательство верности дружбе Серж позволяет Марку испортить дорогую покупку, нарисовать на картине фломастером нелепого лыжника. Но чернила оказываются смывающимися, и несколькими взмахами мокрой тряпки друзья возвращают картину в состояние исходной белизны. Этот жест вдруг позволяет Марку "прозреть" и понять белые линии на холсте как образ "человека, пересекающего пространство и исчезающего в нем". С картиной все становится ясно: побывав жертвой, она обретает роль талисмана. А чувство того, что им очень страшно пересечь время и исчезнуть в нем, герои так и оставляют невысказанным.
РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ