Фестиваль театр
Во французском городе Шарлевиль-Мезьер проходит Всемирный фестиваль кукольных театров, самый крупный и знаменитый кукольный форум в мире. Впрочем, как лишний раз убедился РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ, понятие "кукольный театр" сегодня можно понимать широко и свободно.
Еще всего полвека назад город Шарлевиль был знаменит только тем, что здесь появился на свет Артюр Рембо. Для небольшого городка около бельгийской границы — вроде бы очень неплохое достижение. Но беда в том, что Рембо свою малую родину ненавидел лютой ненавистью и больше всего на свете боялся, что будет здесь похоронен — впрочем, в конце концов так оно и случилось. Так или иначе, но гордиться своим беспутным сыном город если и может, то без должного размаха. А вот тем, что за 50 лет Шарлевиль, в 60-х годах прошлого века объединившийся с соседним Мезьером, стал всемирной столицей кукольного искусства, город может с полным основанием. Сегодня его можно запросто назвать "кукольным Авиньоном".
Если Авиньон театральной столицей стал благодаря Жану Вилару, то Шарлевиль своей театральной славой обязан человеку по имени Жак Феликс. Когда-то он поставил себе цель — превратить этот город в Арденнах, никогда прежде не игравший в куклы, в центр старинной человеческой забавы. Для начала, в 1961 году, он основал в Шарлевиле международный фестиваль театров кукол. Спустя 20 лет открыл здесь же Международный институт кукольного искусства, позже при нем образовалась быстро ставшая весьма уважаемым заведением школа кукольного театра. А когда Жак Феликс добился переезда в Шарлевиль-Мезьер еще и штаб-квартиры УНИМА — всемирного союза кукольников, можно было считать, что дело его жизни сделано, и конкурентов у родины Рембо больше нет.
Нынешний фестиваль был посвящен собственному 50-летию и 30-летию института. По сему случаю решили проводить его не раз в три года, как было прежде, а по нечетным годам. Местные власти, щедро вкладывающиеся в содержание кукольных институций, наверное, не нарадуются: 132 спектакля из 28 стран плюс больше ста групп в "офф"-программе и сотни гостей означает не только большие траты, но и большие доходы. Прибавьте еще несчетное количество уличных артистов — в старом городе маленькие спектакли даются на каждом углу, а парадная Пляс-Дюкаль в любое время дня нестрого поделена между очередными несколькими труппами. Каждую минуту слышишь клич — то ли писклявый голосок персонажа, то ли луженый окрик кукольника — созывающий прохожих на очередное немудреное представление. Куклы — в витринах магазинах, даже если это магазин бытовой техники, за столиками уличных кафе, и у бесчисленных торговцев, ассортимент которых — от банальных мягких игрушек китайского производства до венецианских масок (наверное, произведенных там же), от грубых деревянных буратин до весьма искусно сделанных маленьких марионеток. Кажется, кукол в городе больше, чем людей. И некоторые из кукол больше, чем некоторые люди, похожи на людей: среди кукольников, особого театрального племени, есть много людей чудаковатых.
Впрочем, само понятие "кукольник" и границы кукольного театра как особого жанра сегодня весьма размыты. Далеко не все (а иногда кажется, что просто меньшинство) из приехавших на фестиваль актеров занимаются тем, что дергают за веревочки марионеток, поднимают над скрывающей их ширмой надетые на руки фигурки или, спрятав лица и сливаясь с чернотой сцены, целиком отдают себя рукотворным героям. Из дюжины спектаклей, которые уже довелось увидеть на фестивале вашему обозревателю, был только один, в котором, по старой традиции, лица актеров зрители увидели лишь на поклонах — и был это спектакль "Луна для Сальери" Брестского театра кукол, в одиночку (если не считать туркменского "Короля Лира") представлявшего в Шарлевиле все наше кукольное "культурное пространство": спектаклей из России в программе нет.
Моцарт и Сальери в спектакле, поставленном петербуржцем Русланом Кудашовым по маленькой трагедии Пушкина, живут на засыпанной песком земле, на которую из черного ниоткуда спускается лестница и прилетает черный же демон-искуситель. Старый Сальери отчаянно ревнует к повесе Моцарту: красавица, которая равнодушно выслушивает жалобы ищущего высшей справедливости завистника, но зато охотно улетает в небо вместе с хмельным гулякой, конечно, не очередная земная прелестница, выбравшая молодого, а само вдохновение. Вроде бы все понятно в этом спектакле — и использование музыки Моцарта, и вставные номера, словно раздвигающие текст одноактной трагедии, и принципы работы с куклами. "Луна для Сальери" покоряет не смелостью, а выдержанностью стиля и изящной ручной работой.
Какая-то особая меланхолия будто "вживлена" в эти маленькие фигурки, придуманные Андреем Запорожским и Алевтиной Торик. Моцарт и Сальери, кажется, присыпаны каким-то пеплом времени — но оба они похожи и на беззащитных, осторожных зверьков. Чем меньше видны здесь люди, тем больше доверяешься происходящему. Почему-то не приходит в голову сомневаться, что в крошечный бокал, который опрокидывает Моцарт в трактире, действительно насыпан яд. И жест, которым крошечная, подрагивающая ручка отравителя Сальери машет вслед улетевшему навсегда сопернику, прочно отпечатывается в зрительской памяти. Такое может только кукольный театр.