Еще вчера суперзвезда английского театра и американского кино Рэйф Файнз был в Москве, ходил грустный и одинокий, никем не узнанный, и искал вокруг материал для душевной тоски, положенной по роли. Сегодня в местах, где гулял Файнз, еще не установлены памятные знаки, но девушки и журналистки, на которых Файнз успел бросить печальный взгляд, уже выплакали все слезы и уверенно собираются в Лондон. В Москве он играл "Иванова", пьесу Чехова, переведенную и поставленную с лондонским акцентом, но лондонский сплин оказался в случае с Ивановым неуместным. Файнз-Английский пациент, Файнз-Иванов и Файнз-звезда светских хроник присутствовали в Москве втроем, грустили и что-то вспоминали, но сделали все, что от них требовалось: представили фильм, сыграли три раза спектакль, посетили организованный в их честь светский прием. И дали эксклюзивное интервью "Коммерсанту-Daily".
Файнз сидел в мягком красном кресле в директорском кабинете Малого театра и пил апельсиновый сок. Я сидел напротив Файнза с диктофоном и пытался его взбесить. На мои старания Файнз реагировал милой улыбкой и долго думал над каждым вопросом, хотя говорил просто, прямо и официально. Он как будто отвечал мне письменно — сразу литературным языком и без лишних слов.
Но я был упрям: мне хотелось, чтобы он рассердился.
— А зачем вы играете в неудачной пьесе?
Молчит. Думает.
— Я играю не Чехова, я играю переложение Дэвида Хэйра. Это другая пьеса, это хорошая пьеса.
И делает такое лицо: "Еще вопросы есть?"
Есть.
— В "Английском пациенте" вы все время повторяете слово "абсолютно". Что это означает: да или нет? В жизни вы тоже стали бы отвечать одним словом на все вопросы?
— В жизни я люблю слова "может быть", "кто знает", "будет видно". Я не люблю определенности.
Он определенно не будет говорить много — ответ все равно будет короче вопроса. Но меня предупреждали. Мне сказали: его трудно раскрутить, и я подумал, что хорошо бы он еще был злым, тогда, может быть, удалось бы написать небольшой очерк или даже, кто знает, сделать целую газетную полосу. Но Файнз оказался вялым и в целом доброжелательным. Он улыбался мне под усами, а я только пытался придумывать отличные вопросы, которые, наверное, Файнзу больше никто никогда не задаст.
— Может быть, вам не стоит больше сниматься в кино?
— Это возможно только в том случае, если я заболею или умру.
— Если вы умрете, вы не сможете также играть в театре.
— Да, вы правы. Тогда я уже перестану стремиться к славе.
Но в России Файнзу слава не грозит. В России мало сильных мужчин, поэтому в России не любят мужчин задумчивых, сложных, нервных — здесь нужно быть только широкоплечим и стремительным, нужно широко улыбаться и говорить с американским акцентом, еще громко смеяться. Рэйф Файнз почти совсем не смеется. Он только немного улыбается — как если бы я его окончательно утомил, а он бы мне никак не мог в уместной форме это выразить.
— Вы спрашиваете, зачем я так много махал руками в "Иванове"? Затем, что русские зрители не понимают по-английски. А мы играли без перевода, мы боялись, что нас не поймут. Вы все поняли?
Нет, я не понял. Я не понял, главным образом, почему Иванов такой молодой, почему Сарра вовсе не выглядит чахоточной больной, почему Боркин так истошно кричит, а Марфа Бабакина пользуется почти клоунскими приемами. Можно решить, что в "Алмейде" поставили первый вариант, комедию "Иванов", которая пару лет спустя была переделана Чеховым в драму, превратившись по сути в трагедию. Все просто: это — современный английский театр, умный, тонкий и ничем не обязанный плохо образованному российскому зрителю, который может легко принять затейливую режиссерскую прихоть за актерскую беспомощность.
А Рэйфа Файнза всегда спасают усы. Он прячет все чувства, все горе и безразличие за пышными гусарскими усами, которые из зала кажутся наклеенными, но в жизни вполне достоверны.
Хотя в фильме "Английский пациент" он без усов. В какой-то момент он там даже и без кожи, обгоревший, живой труп, но в его слабом голосе все равно узнается Файнз: он шепчет как шпион и разговаривает мягко как аристократ. То есть делает все, что должен делать мужчина и актер, чтобы его обожали женщины и зрители. И еще Жюльет Бинош, которая со спокойным сердцем предает одним махом французскую актерскую школу, Кшиштофа Кесьлевского, интеллектуальное кино и снимается в нормальной американской мелодраме, в которой сниматься не стыдно: еще два сезона назад партнер Бинош по этой мелодраме Рэйф Файнз играл в модном лондонском театре "Алмейда" Гамлета. Теперь, снявшись в "Пациенте", получившем девять Оскаров, он играет "Иванова", и вот что приятно: образы этих двух персонажей благодаря Файнзу обретают приятную схожесть.
Русский помещик и венгерский граф одинаково одиноки.
Они только принимают смерть по-разному: Иванов хочет умереть, а Белуши не хочет жить.
— Какой финал вы бы сами написали для пьесы "Иванов", оказавшись на месте Чехова?
— В первом варианте Чехов ошибся: когда Львов входит, он обнаруживает, что Иванов умер от инсульта. И публика немного ошарашена таким концом. Почему он умер от инсульта? Откуда инсульт? И тогда Чехов дал ему в руки револьвер.
Файнз взял, и все закончилось. Хотя он бы, возможно, мечтал о совершенно другой роли.
ФЕДОР Ъ-ПАВЛОВ-АНДРЕЕВИЧ