Страсбург признал несправедливым судебное разбирательство по делу ЮКОСа. Жюри постановило, что право ЮКОСа на защиту собственности было нарушено. Политической подоплеки в судебных разбирательствах ЕСПЧ не усмотрел. Наиль Губаев обсудил решение суда с представителем правительства России в высших судебных инстанциях Михаилом Барщевским.
–– У вас внешняя информация своеобразно подается, неточность в том, какое решение принял Страсбургский суд.
–– Давайте все уточним, господин Барщевский.
–– Давайте разбираться. Суд еще не принял решение вот так, как вы его сформулировали, что разбирательство в отношении ЮКОСа было несправедливым.
–– А нет политической подоплеки, было такое?
–– Да. Решение как бы такое, его нельзя назвать компромиссным, оно взвешенное. Прежде всего, то, на чем настаивали юристы ЮКОСа, насколько я знаю, на том, что это дело было политически мотивировано, и главное, что в отношении ЮКОСа имело место избирательное применение законодательства. Смысл перевожу на русский язык. То, что предъявили ЮКОСу, никому другому не предъявляли, это только для ЮКОСа так было. Вот с этим ЕСПЧ не согласился и не нашел политической мотивации и избирательного применения законодательства, это пункт первый.
Пункт второй. Там оспаривалось, насколько я знаю, взыскание с ЮКОСа налоговых платежей за несколько лет. В части ЕСПЧ признал взыскание налогов правильным, а в части неправильным, то есть по годам. Вот по 2000 году –– неправильным. И насколько я понимаю из текста решения, которое мне сейчас прочитали, на слух, по выдержкам, там речь идет о неправильном вычислении срока давности привлечения к налоговой ответственности, речь идет только об этом.
И вот тут я могу пояснить, где собака зарыта. Часть юристов еще тогда высказывала точку зрения, что срок давности прекращает течь с момента акта подписания налоговой проверки. Вот его надо подписать в течение трех лет. И все. И тогда все в порядке. Другая часть юристов считала, что не с этого момента, а когда начальник налоговой службы утвердит этот акт, то есть на месяц, на два позже. А третья часть юристов считала, что с того момента, когда налоговые органы обратятся в суд, что обращение в суд, передача дела в суд, вот это прерывает течение срока давности. И вот тогда, соответственно, попадал 2000 год в эти вот три года, штраф за 2000 год.
Это дело по существу рассматривалось в Конституционном суде, то есть там было обращение ЮКОСа, но применительно не к ЮКОСу, а вообще Конституционный суд высказал правила и процедуры, по которым надо рассматривать срок давности. И была сформулирована такая позиция, я цитирую по памяти, что срок давности применяется и является защитой собственника претензии, если речь идет о добросовестном налогоплательщике. Под добросовестным налогоплательщиком Конституционный суд понимает того налогоплательщика, который не препятствует налоговой проверке, предоставляет необходимые документы и так далее.
А вот с ЮКОСом там как раз была проблема, потому что ЮКОС не предоставлял необходимые документы. Не вдаемся в подробности, правомерно или неправомерно, просто есть сам факт.
–– Ваша оценка решения ЕСПЧ.
–– Оценка решения ЕСПЧ, что это решение ЕСПЧ.
–– Вы довольны или недовольны им?
–– А я не сторона по делу, чтобы мне быть довольным или недовольным. Оно взвешено, юридически оно корректное. Я просто одну важную вещь вам не сказал, что с моей точки зрения ЕСПЧ стоит на страже Европейской конвенции по защите прав человека, а если это так, то я что-то не помню, чтобы в Европейской конвенции что-то говорилось про исчисление сроков давности по процедуре.
Мне кажется, что это вопрос национального законодательства, не европейского законодательства, не европейской конвенции, а в Испании решается по-своему, во Франции по-своему, в России по-своему. Иначе нам вообще в противном случае нужно отменять все национальные суды, как российские, так и всех европейских стран и делать только один суд, Страсбургский, тогда у нас получается одно европейское законодательство. Есть базовые принципы, по которым подписана Конвенция, и ЕСПЧ стоит на страже этих базовых принципов. Что касается детализации, такой, как процедура исчисления срока давности, то мне кажется это прерогатива национального законодателя.
–– Вот что касается 98 млрд, каковы перспективы этого вопроса?
–– Вы знаете, я даже один млрд себе представить зрительно не могу, поэтому мне что один, что 98, не знаю.