В течение ста лет происходит полная смена поколений — и кровная генетическая память превращается в бесстрастную историческую. Пройдет еще полвека, и для нового поколения Гитлер и Сталин станут чем-то вроде Чингис-хана и Ивана Грозного, материалом для школьного учебника и вороха диссертаций. Но сегодня события пятидесятидвухлетней давности еще живы для нас — и тех, кто воевал, и тех, чьи детские годы пришлись на войну, и даже тех, кто родился после Победы.
Льготная категория
Год назад мне пришлось стоять в одной очереди на подтверждение льгот в Мосэнерго. Собственно, от меня требовалось одно: сказать, что я это я.
Таких, как я, то есть многодетных и относительно здоровых льготных особей было в очереди ничтожно мало. В основном же — инвалиды войны, детства, просто очень больные люди. Заранее предупрежденные о масштабах мероприятия, мы собрались часов в 6-7. Сперва было очень холодно, потом жарко. Тех, кто физически не мог стоять, порциями запускали в вестибюль отсидеться. Терявших сознание и практически умирающих пропускали без очереди.
Интересно, что, пробившись к обеду на второй этаж, я нашел там не монстров, а обессиленных и даже сердечных женщин, делавших все, что зависело от них. И работники, и клиенты равно страдали от некоего Порядка, который вновь оказался выше человека.
Мне запомнилась фраза одной пожилой женщины:
— Мы виноваты, что остались в живых.
И спокойное достоинство в глазах абсолютно беспомощных физически людей.
Дело не в Мосэнерго. Сегодня ветераны оказались между осколками хамской Системы и буйной порослью нового мира. Но Система хотя бы признает их в качестве льготной категории, "вписывает" их в себя. Новый же мир фактически исключает их из арифметики жизни.
Мы стояли в очереди в начале июня, то есть через 51 год после того, как они, победив, возвращались в Москву.
Разрушение мифа
Насколько я понимаю, Великая Отечественная война сразу застывала в истории, становясь мифом. Этому способствовали и лапидарные заявления Вождя — насчет того, что у нас "нэт пленных" или о том, что негоже менять солдата на фельдмаршала. И утверждение окопной правды шло рука об руку с разрушением лубка, которое переросло в разрушение мифа. Возникла неоднозначная картина, нуждающаяся в пристальном внимании.
Мы услышали о снайперах арьергарда, которые должны были стрелять в своих в случае несанкционированного отступления. О том, что командир героев-панфиловцев оказался в рядах власовской армии. Что власовская армия участвовала в освобождении Варшавы. Что за подвиг Зои Космодемьянской были расстреляны заложники. Дальше — больше.
Сперва у Солженицына, потом у Гроссмана мы прочитали страшные и горькие слова о принципиальном сходстве сталинского СССР и гитлеровского рейха. Потом, кто со смехом, кто со стыдом, мы прочитали в воспоминаниях Риббентропа, что он гостил в Москве "как среди своих". Неужели эта несомненная правда есть последняя правда, и наших главарей отличает лишь то, что их миновал Нюрнберг? И вся наша правота во второй мировой лишь в том, что мы победили — ценой невиданных человеческих жертв?!
Один мой друг в Америке попал на бесплатный обед в церкви, а потом — на прилагающуюся к обеду лекцию по истории. И услышал, что во второй мировой войне хорошие Америка, Англия и Франция одолели плохую фашистскую Германию. "А как же СССР?" — ошарашенно спросил мой друг. Священник замялся и объяснил, что СССР замутняет четкую картину противостояния добра и зла, и лучше бы обходиться без него.
Думаю, истина войны выше мифа — коммунистического, национального, любого другого. Ведь что бы мы ни сказали, до каких прозрений и обобщений ни дошли, быстрее рациональных оценок в нашей душе возникает благодарность и уважение к людям, отстоявшим Отечество от страшного врага. И все надежды на выздоровление страны основаны на их Победе.
Более того, чистота и ясность миропонимания человека-воина, бесспорная правота его, защищающего дом, семью, Родину, была, как утес в океане, выше идеологии и, может быть, явилась залогом выздоровления нации. Возможно, без этих четырех лет семидесятилетнюю пропасть не удалось бы преодолеть. Об этом — у Давида Самойлова:
Нет, не вычеркнуть войну:
Ведь она для поколенья
Что-то вроде искупленья
За себя и за страну.
Насчет одной буквы
Очередной раз побывав у матери в госпитале, я оглянулся на табличку. Глаз, привычный к текстам, сразу отметил на ней опечатку — что ж, наше время богато на опечатки.
Я присмотрелся. Вместо "ветеранов войнЫ" значилось "ветеранов войн". История движется вперед — были в ней и Афган, и Чечня. И двойная горечь этих войн в том, что их, наверное, можно было избежать.
Великой Отечественной избежать было нельзя. В ней можно было только победить — они и победили. И нет достойных их слов благодарности и любви.
ЛЕОНИД Ъ-КОСТЮКОВ