"Медовые дани" платили, согласно летописям, еще древляне. "Пошлина с питей" была известна в Киевской Руси. Причем власти брали и натурой — еще при Иване Грозном. Самодеятельность жестоко преследовалась. По Домострою, торговля "левым" алкоголем приравнивалась к разбою и лжесвидетельству. Контрабанда спиртного зафиксирована уже в ХVI веке, когда на Руси — задолго до Менделеева — появилась водка-арака, пришедшая с Востока. В укреплении государственной питейной монополии сыграли большую роль крутые меры Алексея Михайловича. Появились "царевы кабаки", где и полагалось выпивать. Политике в этом вопросе всегда придавалось первостепенное значение. Характерно, что чем жестче были меры правительства, тем больше брали чиновники — целовальники, откупщики, выборные. Процветало, естественно, и подпольное кормчество. Причем при Екатерине, скажем, кабаки приносили огромные суммы в бюджет, и пропорционально распространялось пьянство. И даже славянский Ярила все больше приобретал черты Бахуса. В середине прошлого века появились общества трезвости, и это было своего рода антиправительственной инициативой. Тогда же разбавление водки и применение примесей "для крепости" были вполне распространенными приемами ввиду конкуренции виноторговцев. Большевики из идеальных соображений несколько раз пытались ввести сухой закон, но всякий раз отступали, лишаясь чуть не основной статьи дохода в казну. При Брежневе, скажем, правила торговли алкоголем менялись чуть не ежегодно: это и "сто грамм" на человека в кабаках, и запрет на торговлю у вокзалов, и пивная кампания, и Бог знает что еще, и все это неизменно проваливалось. К концу брежневского правления, когда год за годом повышали цену на водку, не гнал самогон только ленивый. Но так или иначе, только при Ельцине, в русле, по-видимому, своеобразно понимаемой "демократизации общества" впервые в обозримой русской истории торговля алкоголем была практически пущена на самотек.
"Медовые дани" платили, согласно летописям, еще древляне. "Пошлина с питей" была известна в Киевской Руси. Причем власти брали и натурой — еще при Иване Грозном. Самодеятельность жестоко преследовалась. По Домострою, торговля "левым" алкоголем приравнивалась к разбою и лжесвидетельству. Контрабанда спиртного зафиксирована уже в ХVI веке, когда на Руси — задолго до Менделеева — появилась водка-арака, пришедшая с Востока. В укреплении государственной питейной монополии сыграли большую роль крутые меры Алексея Михайловича. Появились "царевы кабаки", где и полагалось выпивать. Политике в этом вопросе всегда придавалось первостепенное значение. Характерно, что чем жестче были меры правительства, тем больше брали чиновники — целовальники, откупщики, выборные. Процветало, естественно, и подпольное кормчество. Причем при Екатерине, скажем, кабаки приносили огромные суммы в бюджет, и пропорционально распространялось пьянство. И даже славянский Ярила все больше приобретал черты Бахуса. В середине прошлого века появились общества трезвости, и это было своего рода антиправительственной инициативой. Тогда же разбавление водки и применение примесей "для крепости" были вполне распространенными приемами ввиду конкуренции виноторговцев. Большевики из идеальных соображений несколько раз пытались ввести сухой закон, но всякий раз отступали, лишаясь чуть не основной статьи дохода в казну. При Брежневе, скажем, правила торговли алкоголем менялись чуть не ежегодно: это и "сто грамм" на человека в кабаках, и запрет на торговлю у вокзалов, и пивная кампания, и Бог знает что еще, и все это неизменно проваливалось. К концу брежневского правления, когда год за годом повышали цену на водку, не гнал самогон только ленивый. Но так или иначе, только при Ельцине, в русле, по-видимому, своеобразно понимаемой "демократизации общества" впервые в обозримой русской истории торговля алкоголем была практически пущена на самотек.