Иран официально запустил атомную электростанцию "Бушер", первую на Ближнем Востоке. На церемонию запуска приехали российский министр энергетики Сергей Шматко и глава корпорации "Росатом" Сергей Кириенко. Роман Карлов обсудил новость с директором Центра энергетики и безопасности, главным редактором журнала "Ядерный клуб" Антоном Хлопковым.
–– Объясните нам всем несведущим, сообщается, что в тестовом режиме станция была запущена еще 3 сентября, то есть сегодняшний запуск означает всего лишь формальность?
– Отчасти это церемониальное мероприятие, на которое, как вы верно сказали, приехали руководители российской энергетической отрасли. Реально же впервые цепная реакция, ядерная реакция на энергоблоке, была достигнута еще 8 мая этого года. Сейчас речь идет о том, что станция с 3 сентября начала давать электроэнергию в иранскую национальную сеть. И в ближайшие недели, соответственно, мощность, подаваемая в электросеть, будет увеличиваться с тем пониманием, что максимальная возможная мощность порядка 1000 мегаватт.
–– То есть перед тем как запустить ее официально, нужно было еще убедиться, что она все-таки работает?
–– Это абсолютно нормальная практика. Я вспоминаю, когда Советский Союз еще пускал исследовательский реактор в Ливии в начале 80-х годов, сначала состоялся пуск именно внутренний, только с участием советских специалистов, позднее были приглашены ливийские специалисты, и пуск состоялся официально. Это нормальная практика, здесь никаких российских нововведений.
–– Все мы помним, что у иранской стороны было много претензий к "Атомстройэкспорту" по качеству работы материалов. Теперь можно сказать, что Иран все-таки продолжит работу с Россией в ядерной сфере?
–– Я бы сформулировал это в обратную сторону: заинтересована ли Россия продолжать с Ираном сотрудничество в области атомной энергетики? Напомню, что Иран находится под целым рядом санкций Совета безопасности ООН, которые, однако, не затрагивают возможность развития сотрудничества в области строительства новых атомных энергоблоков.
Однако, безусловно, в России есть определенная настороженность в отношении развития сотрудничества, поскольку до сих пор нет ясности, насколько и в каких масштабах развивается незадекларированная деятельность Ирана в ядерной области, которая не имеет отношения к "Бушеру".
Но в то же время Иран — наш сосед через Каспий, и мы бы хотели иметь четкое представление, как ядерные технологии в этой стране развиваются.
–– А вы можете напомнить, что за претензии были у Ирана к Москве?
–– У Ирана был целый ряд претензий к "Атомстройэкпорту": это и задержка сроков, это и финансовые вопросы — стоимость электростанции возрастала в период строительства. Но, опять же, хотел бы отметить, что при подписании контракта стоимость энергоблока была порядка $800 млн, позднее за счет дополнительного протокола она возросла до $1 млрд 200 млн.
Однако если мы сегодня посмотрим на рынок, Россия не так давно заключила соглашение с Турцией на строительство четырех энергоблоков, мощность которых будет на 20% выше, но стоимость которых уже $4,5 млрд. Поэтому разница между ценами на атомные машины, строения сегодня и в 1995 году, когда был подписан контракт на Бушерскую АЭС, колоссальная, отсюда и частично те проблемы, которые возникли.
Второй важный момент, а возможно, и с точки зрения влияния на ход строительства он даже первостепенный: иранская сторона настояла, чтобы Россия использовала то оборудование, которое в "Бушер" было завезено немецкими специалистами, именно они начинали строительство энергоблока в 1975-76 годах. Сегодня все чаще я слышу, что иранские специалисты пока приватно, но признают на высоком уровне, что это было ошибочное решение иранской стороны, поскольку это не сократило значительно стоимость проекта, и в то же время, как известно, создало массу проблем.
Германская сторона отказалась сотрудничать в реализации проекта в 90-е годы, и то оборудование, которое осталось в Бушере, его основную документацию российским специалистам пришлось восстанавливать. Кроме того, это оборудование 70-х годов, и, учитывая его возраст, оно не всегда вело себя надежно, в том числе на тестовых пусках.
–– То есть все-таки все эти претензии к России необоснованны, вы так считаете?
–– Нет, отчасти они обоснованны, и вне зависимости от того, что оборудование немецкое, российские специалисты согласились его использовать и в этой связи приняли на себя ответственность за его безопасность, поэтому ответственность совместная.
Безусловно, строительство энергоблока с 1995 по 2011 — 16 лет, это не является рекордом, но в то же время –– невыполнение сроков с российской стороны. Мой тезис, что есть целый ряд факторов как и с российской, так и с иранской стороны, которые повлияли на реализацию проекта.
Пуск первого блока Бушерской АЭС, на мой взгляд, во многом поможет России продвигать свои ядерные технологии, в том числе на ближневосточный рынок, демонстрируя себя в качестве надежного партнера, несмотря на все те задержки, которые имели место в последние годы.