Вот уже несколько лет отечественное телевидение транслирует пасхальные службы из Богоявленского собора и вся страна имеет возможность видеть первых лиц государства, принимающих патриаршее благословение. К нынешней Пасхе в "Интернете" Русская православная церковь открыла свой сервер. Телеобращения патриарха Алексия II стали традиционными. Русская православная церковь начала осваивать технические достижения уходящего века.
Весь советский период русской истории церковь была отделена не только от государства, но и от времени. Непременные атрибуты уходящего века — кинематограф, телевидение, компьютеры, новая музыка, живопись, литература, архитектура — существовали тогда в реальности, казалось бы, никак не пересекающейся с земной жизнью Русской православной церкви. Она числилась в обществе заповедником традиций прошлого, как вечно классический русский балет Большого театра. И это, согласитесь, не вполне нормальное положение вещей, воспринималось не только как естественное, но и как единственно возможное.
Посттоталитарная действительность быстро и наскоро включила церковь в общественную жизнь. На телевидении появились трансляции праздничных рождественских и пасхальных служб, разноконфессиональные религиозные передачи, телевизионные проповеди и беседы как православных священников, так и гастролеров с запада и востока. Газеты и журналы стали отмечать на своих страницах религиозные праздники по схеме праздников светских — передовицей. Электронные СМИ в дни больших христианских торжеств так же традиционно по-советски предлагали тематические программы и демонстрировали на исходе Страстной недели фильмы о Христе с той же настойчивостью, как восьмого марта фильмы о женщинах. Городские власти поспешают украшать вверенные им города поздравительными транспарантами к Пасхе, выполненными в навсегда намозолившем глаза стиле транспарантов первомайских. Все это почему-то многих коробит.
Фрондирующая часть нашего общества — а никакое общество без фронды не живет — начала проявлять, тоже традиционно, по советской привычке, раздражение складывающимися штампами жизни церкви в миру. И ехидничать. Над неловкой политикой СМИ и неграциозными жестами наскоро воцерковленных политиков. Запланированные всеми обласканными зрительским вниманием телеканалами трансляции пасхальных служб, показались ревнителям равенства ущемлением прав атеистов на коротание субботнего вечера привычными неблагочестивыми развлечениями. Планировавшийся НТВ показ в ночь с субботы на воскресенье фильма Мартина Скорсезе "Последнее искушение Христа" расценили как святотатство даже думские коммунисты. Коммунистам за это, естественно, попеняли свободно мыслящие граждане и деятели кинематографа.
Впрочем, если относиться к происходящему спокойно, без врожденной подозрительности и привычного "правокачательного" пафоса, то ничего особенно неприятного не происходит. Да, конечно, церковные службы, транслируемые по телевидению, перестают быть таинством, и истинно православному лучше проводить пасхальную ночь в приходской церкви, чем у экрана телевизора. Сомнений нет, вид политика со свечкой в руках заставляет думать не о его праведности, а о его профессиональной гибкости. Вдохновенно комментирующий богослужения из Храма Господня в Иерусалиме вечно взволнованный поэт Андрей Дементьев способен вызвать чувство неловкости даже у самых веротерпимых зрителей. Разумеется, телевизионная проповедь имеет совсем не то воздействие на паству, как слово, произнесенное в храме, и не много найдется священников, обладающих столь сильным апостольским даром, что он не теряется в эфире и не тускнеет перед телекамерой.
К слову, особенно заметно это как раз при трансляции речей американских проповедников, общающихся с электронными СМИ гораздо свободнее, чем православные священники. Слушая перевод бодрой протестантской речи, озвученный хорошо поставленным актерским голосом, владелец которого явно прошел отечественную театральную школу, обычно не можешь взять в толк, почему так взволнована слушающая его американская аудитория. И начинаешь подозревать, что смеющиеся и плачущие чернокожие и белолицие мужчины и женщины разного возраста, составляющие студийную аудиторию проповедника — просто нанятые по случаю статисты. Воистину практика отечественного "озвучания" трансформирует в монолог из "мыльной оперы" даже самую талантливую религиозную речь.
Потери церкви в эфирном пространстве заметны, но не трагичны. Понятно, что способы трансляции богослужений и приемы их комментирования будут меняться и совершенствоваться. Очевидно, что среди российского духовенства найдутся люди, которые сумеют осознать специфику телевизионного пасторского слова, а телевизионное начальство не побоится показывать на религиозные праздники те великие фильмы мирового кинематографа, в которых вопросы веры ставятся, а не решаются. Конечно, общество привыкнет к тому, что существуют согласные со временем формы проявления церковной жизни, и убежденные атеисты научатся проявлять терпимость и уступать по большим православным праздникам эфирное время своим верующим соотечественникам. А обращение патриарха по телевидению, конечно, вскоре станет столь же привычным для российских граждан, как трансляция всех значительных выступлений папы в католических странах.
Русская православная церковь ищет свое естественное место в жизни современной России и обязательно найдет его. А случится это, по-видимому, тогда, когда общество избавится от атеистических предрассудков и клирикальных фобий — тяжелого наследства тоталитарной эпохи.
ОЛЬГА Ъ-КАБАНОВА