Начнем с изображения, которое здесь едва ли не важнее, чем сюжет. Его автор (или соавтор Альмодовара) — оператор Хосе-Луис Алькайне, в течение нескольких десятков лет работавший со всеми прославленными испанскими режиссерами, от Карлоса Сауры до Бигаса Луны, но нашедший свой идеальный стиль в сотрудничестве с Педро Альмодоваром. В своей 18-й киноработе знаменитый испанский режиссер с помощью Алькайне и другого своего соратника, не менее прославленного в своей сфере Жан-Поля Готье, превзошел самого себя по буйству цветов и форм. И при этом его стиль заметно изменился.
В кинематографе Альмодовара всегда ключевую роль играл рекламный дизайн, использующий яркие, "химические" цвета — желтый, синий, малиновый; подающий крупным планом такие эротичные фрагменты человеческого тела, как глаза, ноги, пальцы рук с накрашенными ногтями и, конечно, губы, которых в фильмах Альмодовара можно встретить несчетное количество — капризных, вожделеющих, презрительных, обещающих, призывных. Это было кино открытых страстей, а душу его всегда составляли женщины — даже если на грани нервного срыва оказывались мужчины. Кинематограф Альмодовара — это ренессансный средиземноморский праздник, шутовское действо, и к этому все давно привыкли. Вот почему последние фильмы режиссера — и "Разорванные объятия", и "Кожа, в которой я живу" — удивили поклонников гораздо менее бравурным тоном. В них меньше, чем обычно, хулиганских шуток и открытых, спонтанных эмоций. Но больше тайных травм, идущих из прошлого. Режиссер говорит: "Я сознательно сдерживал слезы, потому что герои уже выплакали их в прошлые годы, за кадром. Но внутри эмоции все равно остались".
"Кожа..." — дизайнерское кино в самом полном смысле этого слова. Но это еще и детектив, и фильм ужасов, и фрейдистская мелодрама про эдипов комплекс. Хотя Альмодовар экранизировал роман Тьерри Жонке "Тарантул", он приготовил даже для читавших книгу много сюрпризов. В центре событий --пластический хирург Роберт Ледгар (Антонио Бандерас), одержимый навязчивыми идеями, которые он ухитряется воплощать в жизнь с помощью своего уникального оружия — скальпеля. Он держит взаперти в своем доме, в тщательно охраняемой комнате молодую женщину Веру (Елена Ананья), которую с ног до головы "одел" в искусственную кожу. Пленница она или пациентка? Фильм долго не разрешает этих сомнений, и только потом переносит зрителей на несколько лет назад, к исходному трагическому событию, объясняющему поступки главного героя. В доме также находится пожилая женщина (Мариса Паредес) — по совместительству мать хирурга, служанка и охранница. Ее роль становится еще более двусмысленной, когда неожиданно в доме появляется безумный сводный брат Роберта. А из прошлого тянутся сложные нити отношений погибших жены и дочери героя, а также молодого парня по имени Висенте (Жан Корне), работающего в магазине одежды под началом своей матери и влюбленного в продавщицу того же заведения, явно равнодушную к мужчинам и предпочитающую прекрасный пол.
В финале этой ироничной современной притчи с элементами футурологии каждый из героев оказывается наказан за свои грехи, но при этом каждый получает то, чего он, в сущности, хотел. Едва ли не впервые в своей практике Альмодовар взялся за "чужую" историю, но он не был бы собой, если бы не переделал ее под себя. Рассказывая о преступлении, мести, любви и насилии, он смешивает жанры, ломает общепринятые клише и погружает зрителя в эмоциональную атмосферу, присущую только этому режиссеру. Вновь, после долгой паузы, он дает выразительную роль Антонио Бандерасу и находит новый поворот любимой темы транссексуальности, соединяя ее с чудесами пластической хирургии.
Альмодовар долго нес на своих плечах репутацию хулигана и нонконформиста, но теперь превратился в классика и священную корову. Он питался последствиями победившей сексуальной революции и энергией сопротивления политкорректности. Но теперь он разочарован в последствиях той свободы, за которую с таким рвением боролся. Хулиганство уходит вместе с эпохой быстрых удовольствий и столь же быстрых прибылей. Последний всплеск этой цветистой "латиноамериканской" эстетики — шедевр режиссера "Все о моей матери". Но уже в появившейся на 6 лет раньше "Кике" символом нового, жесткого и агрессивного времени становится тележурналистка — вампирическое создание, затянутое в кожу от Готье и носящееся на мотоцикле в поисках "гадостей дня". Теперь символом жесткого и беспощадного нового времени становится пластический хирург-маньяк.
История, отлично придуманная и сконструированная, насыщенная атмосферой "нуара", только в самом финале оказывается смешной, но все равно в ней разлито слишком много горечи и печали. Сегодня вчерашние хулиганы и циники перешли в лагерь если не консерваторов, то умеренных, если не моралистов, то стоиков, и это удивительный, но закономерный факт.
В прокате с 22 сентября