О национальной гордости отцов нации и упованиях ее сынов
Недавняя челобитная главных редакторов ряда ведущих газет президенту, с последовавшей немедленно оговоркой насчет того, что никаких законных оснований для испрашиваемой помощи не существует, являет характерный пример wishful thinking. Применительно к текущей ситуации это выражение следовало бы перевести так: "Мы хотим, чтоб это было, но это, слава Богу, невозможно".
Недавно рекламные круги Москвы взбудоражила следующая история. Очень Важный Житель России, едучи по Москве в автомобиле, обратил внимание на рекламу некого безалкогольного напитка отечественного производства, названного в честь знаменитого русского богатыря. Поскольку кортеж едет быстро, а большая часть надписей на рекламе выполнена мелким шрифтом, все, что успел разобрать державный ездок, были аршинными буквищами выписанные слова "Пил Иван". ОВЖР возмутился: что это, понимаешь? Как Иван, так сразу пьяница? Народ оскорблять?
Охранники или, что ли, камердинеры — словом, те, кто сопровождает Очень Важного в его перемещениях, посчитали нужным среагировать. И среагировали: раздался звонок в мэрию. Чуть ли не по прямому проводу. Чуть ли не Самому Чуть Менее Важному Жителю Столицы. Тот вызвал Вице. Вице вызвал Зама. И понеслось: судорога распространилась вширь по коридорам власти и вниз по ее этажам. Крикнуто было: "А подать сюда!" Подали немедленно. В рекламном агентстве, которое облепило Москву означенными Иванами, случился дождливый денек. Эйфория, сопутствующая достойному выполнению большого и выгодного заказа, улетучилась вмиг. Задумались, и крепко задумались. Картина обозначилась пренеприятнейшая. Какие уж там выгоды! Во-первых, демонтаж Иванов. Дело хлопотное и дорогое — стоит чуть не столько же, сколько сам монтаж. Во-вторых, неустойка клиенту. В-третьих, гонорары всяким там художникам — хоть и мелочь, конечно, но все равно неприятно: считай, плакали денежки. Словом, от процветания агентства в одночасье не осталось и следа.
Имел место мозговой штурм. Предлагали разное. Серьгатые и татуированные креативщики предлагали действовать через знаменитого своей либеральностью и прогрессивностью Первого Вице. Отдел маркетинга уверял, что может найти ходы к Самому. Холеные молодцы из Customer Service говорили, что, в принципе, можно добраться и до ОВЖР. Да, добраться, да и пасть в ноги! Красавица с reception намекнула, что может не то чтоб пасть в ноги, но попытаться сесть на колени.
Но все было не то. Ясно — пришла беда. Пока доберешься до всех этих Очень Высоко Летающих, агентству настанет каюк. Выкурили сорок блоков "Мальборо". Выпили сто ящиков воды "Вера". Наконец, решили: Иванов снимать. Но не всюду, а только там, где ездит или может проехать ОВЖР. Стали выяснять маршруты. Работа закипела.
Однако минул страшный день. Потом другой. И третий. И потихоньку, как-то само собой оказалось, что можно, вообще говоря, ничего не трогать. Не заклеивать Ивана изображениями чуда Георгия о змие. Не суетиться никак. И крамольная, но верная мысль мало-помалу укоренилась во взбудораженных умах рекламистов: а ведь из того, что кому-то что-то не понравилось, ровно ничего не следует. Даже если этот кто-то — Очень Важный.
Если эта байка и не правдива, то, во всяком случае, отражает состояние умов российских граждан. Долгие годы роль арбитра вкуса, эдакого всесоюзного Петрония выполняла партия — и привычка воспринимать эстетическое суждение власти как приказ, естественно, все еще бродит в крови.
И вот приятные факты. Рекламщики одумались. Главные редакторы били челом не столько в надежде на оргмеры, но более для привлечения внимания к вопросу. Все это свидетельствует о том, что догма римского права dura lex, sed lex медленно, но верно начинает завоевывать российские сердца.
Надеюсь, это предположение не покажется слишком смелым: может, и сам ОВЖР, прослышав о камердинерском порыве, пресек его ввиду его совершенной противозаконности. Мало ли кого раздражает реклама! То есть — кого она не раздражает? Одного, допустим, бесят славословия прокладкам "Олвэйс плюс", а другого, напротив, выводят из себя восхваления "Кэрфри". Не запрещать же теперь, в самом деле, рекламу "Либресс"?
Впрочем, в душу ОВЖР не заглянешь. И кто знает, чем обернется патриотический призыв есть русское сало и пить русскую водку, когда пройдет через бесчисленные аппаратные усилители? Слова имеют опасное свойство сбываться, но всегда в несколько иной форме, чем грезилось тем, кто их произносил. Никита Хрущев обещал коммунизм к 80-му году. И действительно, в тот самый год была Олимпиада в Москве — натужная и краткосрочная имитация его. Михаил Горбачев полагал, что к началу нового века советским Фордам, Роллсам и Ройсам следует стать законодателями автомобильной моды. Что ж, спустя десять бурных лет ВАЗ, надежно защищенный чиновным рвением, неколебимо доминирует, если не во всем мире, то в одной отдельно взятой стране.
И вот есть истинные, неизменные ценности. Например, стиль жизни нации и вкусы ее, нации, отцов. Поэтому, заменив вовремя алый неон "Кока-колы", что горит над Пушкинской, на усладительно-идейный слоган типа "Свое говно — сметана", мы уж наверное явим миру не удобную обувь и не надежные автомобили. Судя по предыдущим опытам, дело обернется очередным циклопическим символом российского небрежения здравым смыслом, каким-нибудь проектом восстановления Дворца Советов. В качестве идеи, для затравки, позволю себе предложить выстроить на Воробьевых горах действующий Царь-самовар размером со здание МГУ. Чайный лист для заваривания следует выращивать тут же, на солнечных склонах, располагающихся непосредственно под лыжным трамплином.
МИХАИЛ Ъ-НОВИКОВ