Директор ФСБ предложил лекарство от коррупции
Среди многих загадок советской жизни одной из самых трудных справедливо считалась загадка чекистской души и психологии ее обладателя. Вероятность сойтись однажды в поединке с эдаким лубянским Порфирием Петровичем не мог исключить ни один советский гражданин — от маршала до дворника, — и потому едва ли не каждый задумывался: ну, а что же я буду делать, ежели заметут? Как играть в ту игру, где правила устанавливает противник и тебе об этих правилах не известно ничего? Романтики утешали себя мыслями о превосходстве интеллекта над грубой силой, доводы же реалистов сводились к тому, что, мол, как прищемят тебе дверью какой-нибудь нежный орган, так все и расскажешь. Правы были реалисты. Впрочем, если вспомнить классическую литературу — то и в интеллектуальной битве следователь Порфирий Петрович убедительно переиграл Раскольникова.
Новейшие методологические откровения директора ФСБ Николая Ковалева проливают некоторый свет на извивы чекистской логики. Интервью, данное им во вторник "Интерфаксу", построено по законам криминальной драмы: здесь есть завораживающее начало, таинственное продолжение и ошеломляющая концовка. Прежде всего главный чекист России сообщил, что "силами ФСБ, МВД и Генпрокуратуры коррупцию в стране не победить. Нужна государственная программа по борьбе с коррупцией". Заявление само по себе неудивительное: такого рода приемы любимы высокопоставленными чиновниками и применяются в тех случаях, когда ни сделать ничего невозможно, ни сказать этого прямо нельзя. В бильярде это называется "отыграть".
Но вот развитие темы оказалось неожиданным. Вслед за этим последовало отнюдь не вялое повествование о том, что "создана комиссия" и что кому-то "поручено подготовить вопрос". Нет — городу и миру рассказали о том, как именно лихоимцам будут прищемлять пальцы и иные части тел. Итак, рецепт одоления коррупции от Н. Ковалева прост: по его мнению, следует "наделить финансовые органы правом проводить операции мнимого благоприятствования". То есть кому-то из госслужащих предлагается определенное вознаграждение за действия или бездействие по тому или иному вопросу. Право предлагать это самое вознаграждение, сиречь ложную взятку, при этом следует "закрепить только за финансовыми органами, ни в коем случае за правоохранительными".
Если представить себе, что именно получится, когда раскинется над просторами родины сеть фальшивых взяткодающих учреждений, то картина выйдет достойной пера Оруэлла. По Ковалеву, "задача состоит в одном, чтобы в каждом предлагающем взятку чиновник видел провокатора. Если такой закон будет принят, я думаю, что положение мы исправим в кратчайшие сроки".
Насчет того, исправится ли положение, гадать трудно, тут бы лучше сказать — изменится. Ежели удастся в кратчайшие сроки вогнать чиновников в страх — так ведь они, бедные, начнут "видеть провокатора" во всяком просителе вообще. И ведь не только чиновники! То есть, в некотором смысле, кто же в России не чиновник? И — кто ж в России не вступает в неформализованные денежные отношения? Пример: приходит к дом водопроводчик. Меняет прокладку. Ему, натурально, предлагается приличествующая случаю мзда. Потупясь, он принимает купюру. И тут на его натруженных запястьях защелкиваются наручники и перед глазами его возникает красная книжечка с двуглавым орлом и тисненым титлом "Государственное Провокационное Управление". И когда отваливает от подъезда "воронок", техник-провокатор снова расковыривает кран в явочной квартире, и стажер-провокатор набирает номер жэка, чтобы заманить в паутину новую жертву.
Другую ситуацию — с тружениками родных хайвэев и проселков — даже и разбирать не хочется. Тут все просто — гаишники берут чуть меньше, чем государство: скажем, не 83 тысячи, а пятьдесят. Не лишают прав на год, а изымают 100 у. е. И вот, на дорогах появятся тайные патрули ГПУ. И от них "отмазываться" придется уже красноликим постовым. Соответственно, вырастут расценки и для рядовых участников дорожного движения. Сопя, капитан объяснит вам, почему за немигающую мигалку теперь надо заплатить больше: "С нас же тоже дерут, знаешь как?" И два русских странника у обочины русского большака понимающе глянут друг другу в глаза, спаянные вечной русской ненавистью к власти.
По мысли Н. Ковалева, меры воздействия, принимаемые к чиновнику, берущему взятки, должны носить не уголовный, но гражданский характер — административное наказание или снятие с должности. Гуманно, что ж говорить! Изощренный чекистский проект не учитывает, однако, того, что неизбежно следующее из оригинального плана создание немалочисленной армии провокаторов, эдаких опричников-неприкасаемых, являет зло, пожалуй, худшее, чем мздоимство. А уж в то, что профессиональные провокаторы брать не будут, не поверит ни один школьник. Разве что ведомство г-на Ковалева наладит импорт честных провокаторов из-за границы — из Африки, например, поскольку рабочая сила там подешевле. И тогда в приемной российского столоначальника, завидев чернокожих визитеров, будут шептаться: "А, провокаторы пришли. Скажи Иван Иванычу". И Иван Иваныч, грузно поднимаясь из-за стола, будет приветствовать входящих: "Здорово, хлопцы. Марья Петровна, нам бы чайку. Ну, как живете-можете, Гапоны вы наши ненаглядные?"
МИХАИЛ Ъ-НОВИКОВ