Получилось не слишком убедительно
Американские эксперты из фонда "Наследие" (The Heritage Foundation) и газеты The Wall Street Journal оценили уровень экономической свободы в 150 странах мира. Россия в их рейтинге поделила 115-117-е места с Албанией и Лесото. Но особенно расстраиваться не следует: примененная американцами методика вовсе не бесспорна. Можно считать, что в России экономической свободы вполне достаточно (так, заставить кого-нибудь что-либо делать никто уже не может). Каждому осталось только научиться ценить личную экономическую свободу — что далеко не всегда сразу дает доход.
Свободы нет. Во всем виновато государство
Оценки экономической свободе в различных странах, в том числе и России, американские эксперты расставили по очень простому принципу: чем больше роль государства в экономике, тем меньше свободы. Не случайно оценивалась в основном государственная экономическая политика.
Внешнеторговая политика российских властей вызвала наибольшие нарекания. Было заявлено, что "в России отмечается очень высокий уровень протекционизма" — импортные тарифные ставки колеблются от 5 до 30% (средняя ставка — 17%). Тарифы на предметы роскоши могут доходить до 150%, а импортная политика изменяется очень быстро и непредсказуемо. В таможенных службах распространена коррупция, и для ввоза товаров в Россию иногда приходится давать взятки.
Налоговая политика оценивается как чрезмерно жесткая. Слишком высокими признаны подоходный налог (до 35%), налог на прибыль (35%), НДС (20%). Эксперты с возмущением отметили, что в России имеется "множество дублирующих друг друга, противоречивых и произвольно взимаемых налогов, которые способны довести сумму налогообложения до более чем 100%".
Общий уровень вмешательства государства в экономику сочтен очень высоким. Доля государственного потребления в ВВП составляет 21%, большая часть промышленной продукции производится на государственных предприятиях, и "есть признаки, что государство может ренационализировать ранее приватизированные предприятия" (в связи с этим особую тревогу у авторов рейтинга вызвали экономические воззрения главы МВД Анатолия Куликова). Кроме того, государство предоставляет огромные субсидии убыточным отраслям: угледобыче, черной металлургии, сельскому хозяйству. Чрезмерное государственное регулирование экономики — в особенности в отношении крупных предприятий. Многие нормы носят произвольный характер, коррупция среди бюрократов остается серьезной проблемой, "российская бюрократия становится все наглее".
Денежно-кредитная политика по-прежнему признается неудовлетворительной — инфляция еще не побеждена окончательно. Зато контроль над зарплатой и ценами сочтен вполне умеренным — более 90% цен устанавливается рынком. Однако государство устанавливает цены на топливо, энергию, транспорт и жилье и опосредованно контролирует зарплату и цены через контроль над госпредприятиями.
Широкие масштабы черного рынка также, по мнению авторов рейтинга, не позволяют говорить об экономической свободе в России. Защита интеллектуальной собственности неэффективна: "процветает торговля приобретенными пиратским способом видеокассетами, аудиозаписями, компьютерными программами, одеждой и игрушками". Российская организованная преступность перешла от таких традиционных видов деятельности, как проституция, оборот наркотиков и незаконная торговля оружием, к отмыванию денег, контрабанде товаров и банковским аферам.
В общем, именно плохое государство, которое вмешивается в экономику и не защищает частную собственность, поставило Россию в один ряд с Лесото — так далеко от лидеров мировой экономической свободы, к которым американские эксперты отнесли Гонконг, Сингапур, Швейцарию, Великобританию, Нидерланды, Чехию и Данию.
Свобода есть. Осталось научиться ее ценить
На самом деле оценить уровень экономической свободы в России далеко не так просто. Утверждать, что в России нет свободы просто из-за высокого уровня внешнеторгового протекционизма, активного вмешательства государства в экономику и больших налогов, — это слишком смело. Великобритания в начале ХIX века проводила исключительно жесткую протекционистскую политику — и тем не менее была самой свободной страной в мире. Не перестала она оставаться свободной и в 60-70-е годы нашего века, когда отличалась довольно высокими налогами и большой долей госсектора.
Настоящую экономическую несвободу в России наблюдать было можно, например, все в том же ХIX веке. И не потому, что в России уровень протекционизма был выше британского, а потому, что в России была крестьянская община. Крестьянам свободно вести хозяйство мешал не столько помещик, сколько соседи, которые бдительно следили, чтобы кто-нибудь не разбогател. После революции (которая прошла, естественно, под лозунгами свободы) ничего особенно не изменилось — разве что крестьянская психология возобладала в государственных масштабах, и вся страна стала напоминать большую общину, где свободным не был никто. Хотя, заметим, формально инфляции не было и налоги были крайне невелики.
В итоге общинная коммунистическая система развалилась — просто потому, что не могла ничего производить, а нефтяные экспортные доходы почти кончились. Разумеется, развалилась она не совсем (психологию просто так не переделаешь). Но друг за другом граждане следят уже не так бдительно, и все реже можно услышать великие слова: "Не положено". Все это позволяет заключить, что экономическая свобода в России появилась (пусть и поневоле — из-за полного экономического развала), и ее сейчас не намного меньше, чем в любой другой стране.
Чем Россия отличается от Великобритании или Швейцарии, так это тем, что личную экономическую свободу в России почти никто не умеет ценить (а при необходимости и защищать). Защищать не от абстрактного государства, а от своих собственных сограждан (начиная от бандитов и кончая чиновниками). Собственно, это как раз то, что всегда сбивало с толку иностранных экспертов, пытающихся найти России ее место в одном из многочисленных формализованных рейтингов и присвоить ей соответствующий индекс.
Так, в России средняя ставка импортного тарифа составляет 17%. Это совсем не много. Однако сплошь и рядом западный экспортер сталкивается с тем, что в бухгалтерских книгах именуется "непредвиденными расходами". Очень часто это подразумевает собой взятку сотруднику российской таможни. Иногда просто за то, чтобы были выполнены все законы.
Что это? Вполне цивилизованный импортный тариф — это признак экономической свободы. Коррупция — это несвобода. Первое — явление формальное и официальное. Второе — неформальное, но очень жизненное. Механизмы, созданные государством для защиты экономической свободы и равных условий конкуренции (прежде всего правоохранительная система), нежизнеспособны. И причины этой нежизнеспособности лежат в отсутствии массового социального спроса. Привычка — великая вещь. Привычка ценить не свободу, а возможность жить за чужой счет, которую можно получить, только пожертвовав личной свободой.
Вполне трудоспособное население в России выходит на митинги с требованием к государству дать денег не потому, что государство играет слишком большую роль в экономике. Если власти сократят госсектор, налоги и социальные программы, то население будет не радоваться еще большей свободе, а возмущаться. Если же власти пообещают, например, расширить социальные программы и ликвидировать преступность, то не исключено, что население будет готово вновь мириться с любым произволом и с любым ущемлением свободы.
Предприниматель дает взятку чиновнику не потому, что в стране высокие налоги, а потому, что неформальные связи с чиновником (и, следовательно, зависимость от него) позволяет извлекать высокие доходы. Ликвидируй налоги вообще — никто взяток давать не перестанет. Чиновник, в свою очередь, берет взятку (и тоже попадает в зависимость — от взяткодателя) не потому, что российское государство обладает сверхъестественной экономической мощью. Откажись государство от своей собственности и доходов — бюрократия будет брать взятки еще откровеннее, ссылаясь на низкую зарплату.
В европейских странах, где охотников до чужого было не меньше, чем сейчас в России, свою экономическую свободу граждане учились ценить веками. Сначала этому научились представители аристократии и жители феодальных городов. Потом и все остальные. России придется этому учиться едва ли не впервые, и это займет довольно много времени. Впрочем, было бы желание. Одно можно сказать наверняка: уровень инфляции, протекционизм, ставки налогообложения или размер госсектора здесь совершенно ни при чем.
СЕРГЕЙ Ъ-ВИКТОРОВ