Начинается обсуждение устава российско-белорусского союза. И не случайно сразу возникает вопрос о деньгах. Год назад, 2 апреля 1996 года, Борис Ельцин и Александр Лукашенко договорились, что к концу 1997 года в России и Белоруссии будут общие деньги. Так что же раньше: общие деньги или общее государство?
Как ни странно, Виктор Геращенко и Сергей Дубинин, взгляды которых на темпы и цену интеграции явно не совпадают, на поставленный вопрос в принципе отвечают одинаково, связывая общие деньги с общим государством. Разница только в том, что Геращенко оглядывается назад и вспоминает, как "вытолкнули Белоруссию из единого валютного и экономического пространства". Другими словами, разговор об общих деньгах России и Белоруссии имел смысл лишь до тех пор, пока сохранялось их государственное единство. А если так, Геращенко зря обвиняет в крахе проекта объединения российских рублей с белорусскими "зайчиками" Москву, на самом деле в 1994 году он лопнул именно из-за того, что Нацбанк Белоруссии отказался отдавать свои эмиссионные функции российскому ЦБ, то есть Минск решил, что суверенитет ему дороже. В отличие от Геращенко Дубинин смотрит вперед. По его мнению, сначала нужна ясность в вопросе о том, что именно строят Москва и Минск: федеративное государство или некий союз двух суверенных государств. И только если речь идет о твердом курсе на федеративное государство, можно говорить о создании единой денежной системы.
Между тем очень похоже, что Александр Лукашенко не горит желанием отказываться от кресла президента суверенного государства. Его стратегия достаточно прозрачна: суверенитет не отдавать, политический вес межгосударственного союза всячески поднимать, чтобы, играя на геростратовом комплексе разрушителя великого государства, которым несомненно страдает Борис Ельцин, добиваться того, чтобы телега была поставлена перед лошадью: чтобы соглашение от 2 апреля 1996 года, предусматривающее объединение российских и белорусских денег в 1997 году, было выполнено независимо от того, произойдет ли государственное единение. Односторонний выигрыш Минска в этом случае очевиден, как и инфляционное половодье в России. Но такая позиция находит благожелательный отклик в Москве и, что самое удивительное, у одного из авторитетнейших банкиров, каким остается Виктор Геращенко. В своем интервью он по существу воспроизводит аргументы, которыми руководствовался, будучи председателем Госбанка СССР. Экономически в союзе с Белоруссией для него главное — дать работу построенным в советское время в Белоруссии нефтехимическим заводам, а о том, какими могут быть последствия политически форсированной интеграции для денежного или валютного рынка, Геращенко не сказал ни слова. Для него все перекрывается тем, что "объединение в интересах обоих народов", но для банкира такой подход явно несерьезен.
Надежду на то, что сценарий Лукашенко реализован не будет, дает жесткая позиция Сергея Дубинина. Он расставляет флажки, за которые ЦБ выходить не собирается, оставаясь на интеграционном пути. Пока на острие интеграции межгосударственный союз, связи с Белоруссией будут ограничиваться координацией и унификацией кредитно-денежной, валютной и таможенной политики. И только если союз станет реально обретать черты единого государства, в повестку дня вносится объединение денежных систем. Но в любом случае Дубинин обещает не выпускать из рук эмиссионную функцию российского ЦБ, которой он с полным основанием ни с кем не собирается делиться. Такой алгоритм российско-белорусской интеграции подтолкнет Белоруссию к присоединению к России и минимизирует цену объединения при сохранении его бесспорных социальных и геополитических выгод.
НИКОЛАЙ Ъ-ВАРДУЛЬ