Кандидат в президенты Абхазии АЛЕКСАНДР АНКВАБ рассказал спецкору "Ъ" ОЛЬГЕ АЛЛЕНОВОЙ о своем видении будущего республики.
— Если будет второй тур, вы могли бы с кем-то из кандидатов объединиться?
— Нет. Коалиция — плохая вещь. Такое правительство недееспособно. Но с некоторыми профессионалами я бы охотно работал вместе.
— И даже ради стабильности, спокойствия людей после выборов не стоит создавать коалиции?
— Никакой нестабильности не будет.
— У вас сложился имидж железного, жесткого руководителя. Он намеренно создавался? Потому что у абхазского общества ностальгия по сильной руке?
— Это не ностальгия по сильной руке. Каждый желает жить, чтобы было хорошо и спокойно, люди хотят порядка, это нормально. А где люди не хотят порядка?
— Либеральная часть общества опасается, что там, где побеждает запрос на сильную руку, заканчиваются свободы.
— Либерализм должен иметь перспективу. Для этого должно быть соответствующее отношение и состояние общества. Сильная рука не означает диктаторство. Люди у нас понимают под сильной рукой, под порядком силу объективности. Люди понимают, что у сильного человека не будут страдать от необъективности люди.
— Но история знает много примеров, когда именно у сильных страдали.
— Это были не сильные. Это были диктаторы. Если вы имеете в виду отдельных наших земляков. Нет, люди другое говорят. Люди хотят, чтобы была объективность, чтобы законы действовали. Чтобы не было шараханья из стороны в сторону, когда одним можно все, а другим ничего нельзя. Одним можно все прощать, другим ничего нельзя прощать. Можно мальчишку, который украл телевизор стоимостью десять тысяч рублей, в кутузку загнать, а тот, кто, извините, стырил миллион, а то и десяток,— ему ничего, все нормально.
— На всем постсоветском пространстве такая проблема.
— Очень тяжелая проблема. А люди хотят, чтобы чиновник-коррупционер получил по заслугам. Чтоб не замордовали оступившегося мальчишку. Вот с этим, наверное, и связывают какие-то надежды, имея в виду мое милицейское прошлое. Когда я был в Гудауте начальником милиции, никто не мог заметить с моей стороны никаких действий, за которые можно сейчас упрекать. Я не делил людей на своих и чужих, на родственников и неродственников, земляков и неземляков.
— Вы занимались долгое время строительством, знаете, как расходовались российские средства. Счетная палата РФ насчитала нехватку 340 миллионов рублей.
— 348 миллионов рублей.
— Да, а что это за деньги?
— Эти деньги никуда не пропали. Они были использованы и все ушли в работу. Другое дело, как по ним были составлены документы. Объект уже строится, а нет проекта. В послевоенной Абхазии иная, чем в России, система в строительной сфере, в формах отчетности. Потому и возникли вопросы.
— Это нецелевое использование?
— Нет, у них там другая формулировка — неэффективное использование. Нецелевое — это плохо всегда, потому что, допустим, деньги должны были идти на строительство дороги, а пошли на покупку служебных автомобилей. Но эти деньги никто не украл.
— Некоторые представители оппозиции полагают, что власти Абхазии должны заключить с Россией соглашение об аренде абхазской земли под российские военные базы.
— У нас есть соглашение о сотрудничестве в военной отрасли, что нужно еще сделать?
— Есть мнение, что Россия могла бы платить за эти участки под базы.
— Это мы должны платить за то, что база здесь стоит, если так поставить вопрос. А за расходы РФ здесь кому платить? Что за торг со стороны тех, кто так говорит? Это вопросы безопасности страны. А чем нам заплатить за погибших ребят, миротворцев? В послевоенные годы больше ста человек погибло здесь. Чем платить? Что-то забывать стали многие наши "политики" новейшую историю. А то, что мы всегда ждали, что будет война, до августа 2008 года? Какова цена была этому состоянию? Сейчас-то люди уверены, что завтра будет мир, можно рожать детей, воспитывать правнуков и внуков.