Режиссер Рауль Руис умер от легочной инфекции на 71-м году жизни, то есть прожил полных 70 (юбилей был меньше месяца назад). И это кажется невероятным — не только потому, что он выглядел глубоким стариком, но и просто если посмотреть на то, что он за собой оставил.
Некролог
Сын чилийского морского капитана, Руис в юности изучал право и теологию, но уже к двадцати годам, использовав грант Фонда Рокфеллера, сочинил около сотни (это не описка) пьес. Одолжив денег у семьи и друзей, он снял в 1968-м фильм "Три печальных тигра" и выиграл "Золотого леопарда" на фестивале в Локарно. Цифра 3 трижды появляется в названиях его картин, в том числе одной из самых культовых — "Три короны матроса".
Его официальная режиссерская фильмография насчитывает ни много ни мало 113 работ, среди которых есть высокобюджетные постановки, но есть и короткометражные и документальные, некоторые — незаконченные, некоторые — ни разу нигде не показанные. Есть своего рода фильмы-провокации в пику голливудскому рутинному кино. Есть фильмы-проекты и фильмы-концепты: к примеру, псевдодокументальный опус "Гипотеза похищенной картины", вдохновленный романом Пьера Клоссовски "Бамофет" — о никогда не существовавшем художнике Тоннерре (фильм-предшественник многих опытов Питера Гринуэя и жанра "мокументари"). Добавим к кинематографическому творчеству написанные Руисом книги с анализом глубинной жизни культуры и кинематографа.
Покинув свою родину Чили после пиночетовского путча и обосновавшись в Париже, бывший советник по культуре президента Альенде привез с собой в Европу традиции иберийского сюрреализма и латиноамериканского романа, но одновременно он стал одним из главных визионеров европейского кино. Его эксперименты опирались как на глубокое знание мировой литературы и философии, включая русскую, так и на чисто французский синефильский культ, на постструктуралистские теории. Изощренность его экранных историй могла бы обернуться рациональной сухостью, если бы не уравновешивалась визуальной эмоциональной мощью. Литературоцентристы сравнивали его с Музилем, Джойсом и Борхесом. И он же прославился как первый после Годара интеллектуал и авангардист нового европейского кино, сравнимый в то же время с Максом Офюльсом и Орсоном Уэллсом.
Фантасмагории Руиса основаны на принципе множественности интерпретаций, причем сама эта множественность становится сюжетом и протагонистом. Постепенно Руис переходит от экспериментов для избранных к интеллектуальным постановкам с участием больших звезд: они тоже становятся частью его сюрреалистического мира. Незадолго до смерти в него вошел Марчелло Мастроянни. Фильм назывался "Три жизни и одна смерть": актеру удалось сыграть в нем четыре разные роли. Потом появилась "Генеалогия преступления", где Катрин Денев предстала в ликах адвоката и врача, увлеченного фрейдистскими экспериментами.
Руису удалось осуществить киноверсию эпопеи Марселя Пруста, о чем тщетно мечтали Висконти и Лоузи, и не девальвировать ее на экране. "Обретенное время" дает возможность увидеть всех основных героев романа, но главное — насладиться свободным движением по океанам времени и пространства. Катрин Денев играет постаревшую Одетту, Кьяра Мастроянни — Альбертину, а в роли Шарлюса снялся Джон Малкович. Через несколько лет он же воплотил образ Климта в байопике, который осуществил Рауль Руис.
Участие звезд и большие бюджеты наложили свой отпечаток: фильмы Руиса, начинавшего с "портового сюрреализма", стали выглядеть более гламурными. Но к концу жизни режиссер вернулся к своим истокам. Его последний завершенный фильм "Лиссабонские мистерии" — причудливая вязь любовных и авантюрных историй, частично разыгранных на экране, а частично рассказанных за кадром. Все они прямо либо косвенно завязаны на судьбу главного героя — воспитанника сиротского приюта, который ищет свою идентичность, потерянную в мире интриг и авантюр. Действие происходит в XIX веке, переносится из Португалии во Францию, Италию, Бразилию, герои фильма — аристократы, пираты, либертины и священнослужители. Остался и неосуществленный проект — фильм о чилийском детстве режиссера.
Вот уже не первый десяток лет перед каждым значительным пресс-показом в Канне, чей бы фильм ни крутили, из какого-нибудь угла доносился выкрик: "Рауль!" Это была дань заслуженному культу большого режиссера и в то же время жест любимого Руисом хулиганства. Больше этого имени не выкрикнут.