Взгляд мужчины на женское ток-шоу
Давайте представим себе некий мистический забег. Большинство спортсменов не явилось на старт. Причина уважительная (как правило — смерть). Из, например, пяти существ, принявших низкий старт, двое так из него и не встали. Еще одно разрыдалось и не стало никуда бежать. Предпоследнее ошиблось направлением, исчезло из виду и, вероятно, тоже скончалось. И лишь одно доползло до финиша. Чемпионство его не вызывает сомнений.
Примерно так телешоу "Я сама" выиграло забег в моей душе и перед моими глазами. Так что последующий текст должен восприниматься как разбор пластики чемпионского бега, то есть как своего рода апологетика.
Юля Меньшова, ведущая ток-шоу "Я сама", мила и незлобива. Общая атмосфера в зале — благодушие. Дозированные ложки дегтя улучшают вкус меда. Так отчего же иной раз сидишь перед волшебным ящиком и недоумеваешь: а не повтор ли это? Сценарий передачи, система подачи реплик умнее наполнения. Добросовестные сотрудники Юли (это панибратское обращение интонационно задано атмосферой шоу; просто язык не поворачивается назвать Юлю Юлией или госпожой Меньшовой) работают со слаженностью мясокомбината, превращая в одну и ту же недорогую колбасу и каких-никаких "героинь", и их нехитрые проблемы.
В самом деле, что же сегодняшняя россиянка в состоянии, согласно Юлиной панораме, сделать сама? А вот что: выйти замуж, развестись, вторично выйти замуж — за мужчину: бедного, богатого, старше себя, моложе себя. В крайнем случае, воспитать ребенка. Работать, оставив мужа в тылу семьи. И все, по крылатому выражению Высоцкого, "кроме мордобития, никаких чудес". Коня на скаку не остановит, в горящую избу не войдет. Пожалуй, самый сильный поступок в судьбе обобщенной Юлиной гостьи — визит в программу "Я сама". Вскрытие показало ход вскрытия.
Условие игры — средняя между слабой и умеренной сенсационность, так, балла три-четыре по шкале Минкина. Все, о чем идет речь в телевизоре, зрители видели тыщу раз в натуре. Удивление в широко распахнутых Юлиных глазах превентивно и заразительно. Мы поражаемся вслед за ней: вы и впрямь сумели развестись? лично рожали?! Предполагается способность абстрагироваться ото всей культуры, от всего реального жизненного опыта ради того, чтобы пережить все трехходовые коллизии как бы впервые. Кажется, что если кто-то нечаянно вспомнит о бедной Лизе или Анне Карениной, то все телеконструкции рассыпятся в прах. Возникает ситуация даже не бескультурья, а табуированности культуры. Откровения Бобика в гостях у Барбоса — пока хозяина нет дома.
По той же шкале сенсаций норма имеет твердый ноль и потому в студию тоже не допускается. Нет даже такой категории. Разговор идет примерно так:
— А вот я вообще предпочитаю пользоваться водопроводным краном, — высоко подняв голову, заявляет героиня. Аплодисменты в студии.
— Как? Водопроводным краном?! — глаза у Юли становятся больше телевизора. — Давайте послушаем зал.
Решается сказать бабуля — ей подносят микрофон.
— А вот в наше время таких вопросов не было. Мы пользовались мужем.
Аплодисменты в студии.
— То есть, — уточняет Юля, — вы хотите сказать, что вам муж приносит больше удовлетворения, чем водопроводный кран?
Бабушка совсем не это хочет сказать, но, запутавшись, гордо говорит:
- Да!
Аплодисменты в студии. Юле опять удалось то, что она хотела. Вопрос о норме свелся к спору о вкусах, а он, в свою очередь, к панораме: я думаю так, а ты — иначе.
Кроме Юли, жертвы и зала в студии присутствуют мужчины, добродушная женщина с традиционными взглядами и Маша Арбатова, феминистка.
Само название и направление передачи намекает на то, что без мужчин вполне можно обойтись. Они призваны иллюстрировать этот тезис.
Самое интересное, откуда Юля их берет. Если это специальный сорт мужчин, мечтающих принять участие в женском ток-шоу, то это слишком специальный сорт. Если их набирают на улице, то на какой? Может быть, Юля их вообще выращивает на отдельной ферме?
На студии для них выделен небольшой загон, как для неопасных животных. На груди висят клички, пардон, имена. Вообще, с ролевой точки зрения, женщина — роль, а мужчина — недоговоренность, ничто. Я — женщина! — вызов, декларация, сообщение. Я — мужчина! — ну и что дальше? Кем работаете, в каком полку служили? Мужчина, не раскрывающийся далее половой принадлежности, немедленно редуцируется до самца.
Мужчины в Юлином шоу никому, по сути, не нужны. Их мнения, и по синтаксису программы, и по тону, никому не интересны и ничего не меняют. К ним возможен лишь один вяловатый вопрос аудитории: а вы, в натуре, мужчины? И они, за редким исключением, пытаются казаться раскрепощенными и развязными, боясь одного — прослыть ханжой на весь бывший Советский Союз.
Добродушная женщина говорит несколько фраз, которые на ее месте мог бы сказать любой. Так можно было бы устроить телевикторину "Сколько будет дважды два?" и полчаса сотрясать эфир вздорными гипотезами, потом в числе их обронить "четыре" — но без нажима, как частное мнение, чтобы снова заняться ерундой.
И тут начинается самое интересное.
Маша Арбатова переводит всю мизансцену в режим диалога доктора с пациентом. Она ставит диагноз, всегда один и тот же: женская недовоплощенность. И выписывает типовой рецепт: больше партнеров хороших и разных. Несчастная женщина начинает оправдываться в том тоне, что у нее, в общем-то, все в порядке. Для Маши ее слова лишь порция колебаний воздуха. И она с неувядаемым изяществом заходит с джокера: вы просто не испытывали того, о чем я говорю.
Так как речь идет о предметах глубоко интимных, сопоставить их в телешоу не представляется возможным. Героине нечем крыть. Но если она продолжает упорствовать, Маша возвышает голос и по сути упрекает бедную женщину в преступлении перед собственным организмом. Гнев Маши Арбатовой праведен, кажется, будь ее воля, она бы лишила свою оппонентку прав на владение телом и передала бы очередной экземпляр женщины в опекунский феминистский совет.
Нечто похожее произошло уже однажды в преложении Кристофером Марло легенды о Фаусте: когда Фауст говорит Мефистофелю о своем решении жениться, тот расстраивается и объясняет Фаусту, что по адскому моральному кодексу жениться нехорошо, безнравственно, а нравственно жить в разврате и блуде.
В своем пафосе насчет того, что грешить не только приятно, но и нравственно, более того, аморально не грешить, Маша Арбатова (единственная в Юлином шоу) подходит к проблемам морали, хотя и с экзотической стороны. Чего ради эта симпатичная молодая женщина взялась за роль дьявола, остается только гадать. Однажды, кстати, Маша даже обратилась за нравственной поддержкой к католическому священнику в загончике. Речь шла об известной максиме: согрешить в уме так же страшно, как и на деле (стандартный вывод — старайся не грешить в уме). Маша, следуя своей обратной морали, прочла этот тезис шиворот-навыворот: грешить на деле все равно что в уме (вывод: увидела во сне мужика — ищи его наяву).
Вообще, русский феминизм (женщина ни в чем не хуже мужчины) импозантно накладывается на атмосферу бабского разговора (все мужики скоты). Не надо быть Аристотелем, чтобы прочитать силлогизм вплоть до вывода за кадром.
И все-таки шоу смотрится до конца и не без удовольствия. Абсурдный мир, где нормальное выдается за удивительное, а удивительное — за нормальное, вводит нас в некую метафизическую невесомость. А она, может быть, играет роль последней надежды. Да, падаем. А вдруг не стукнемся, а поплывем с широко раскрытыми глазами, скользя подобно осеннему листу?
ЛЕОНИД Ъ-КОСТЮКОВ