Во вторник в Европе прошла встреча Ангелы Меркель с Никола Саркози, по результатам которой прошла расширенная пресс-конференция. О принятых и непринятых на встрече решениях, о последствиях для финансовых площадок и долговых рынков, о потенциале европейского развития экономический обозреватель "Коммерсантъ FM" Константин Максимов беседовал с Петром Кадышем, руководителем управления анализа долговых инструментов и деривативов компании "Метрополь".
— Как Вы расцениваете сказанное, несказанное, подтвержденное, неподтвержденное в ходе известной пресс-конференции Меркель и Саркози? Увидит все-таки Европа, может быть, в близком будущем или более отдаленном будущем единые еврооблигации?
— Я думаю, что скорее да, чем нет. На самом деле мы уже видим, что тот фонд, который они создали, Европейский фонд стабильности — это, в принципе, аналог такой облигации, когда все страны отвечают обязательно по нему. Вопрос размера этого фонда, размера этих облигаций. Что было сказано на конференции, так это то, что они не хотят его делать слишком большим, то есть рынку недостаточно того размера, который есть на данный момент.
— Тем не менее, и Саркози, и Меркель сказали, что мы не хотим сейчас больше спекуляций, а в увеличении этого размера они как раз видят почву для спекуляций.
— Мы никогда не знаем, какая будет реакция рынка, но их мотивация мне понятна, и, в принципе, я с ней согласен. То есть прежде, чем мы сделаем какие-то движения в направлении, которое уже было начато, давайте сначала улучшим саму ситуацию. Европа — страна такая разноплановая, то есть экономики не интегрированы. Когда эта проблема будет решена, они готовы увеличить размер этого фонда или посмотреть на выпуск облигаций, что, в принципе, то же самое. Поэтому я это поддерживаю, я думаю, что здесь может быть какой-то позитив на рынках.
— На Ваш взгляд, активность Европейского ЦБ –– она явно приводит к снижению доходности по итальянским бумагам, по испанским –– ограничена в объеме, ограничена в сроках каких-то, или Европейскому ЦБ ничего не мешает и дальше приобретать облигации проблемных стран?
— Нет, она ограничена только в желании. По определению, ЦБ, для того чтобы стабилизировать ситуацию, может раздувать свой баланс до величины такой, какую он посчитает для себя наиболее оптимальной, но мы де-факто видим, что ЕЦБ и Трише не хотят этого делать, всего он облигаций купил на порядка 100 миллиардов, что…
— По сравнению с тем же количественным смягчением в Америке — это просто капля в море.
— Это просто копейка, да. То есть ЕЦБ в этом плане не хочет действовать агрессивно. Он считает, что проблема не монетарная в своей базе. Это фискальная проблема. Пусть фискальные власти это и решают. И здесь, конечно же, пока у него есть время смотреть, как будут развиваться события с попытками сделать какой-то там общий фонд этой стабильности, увеличить его размер или выпустить какую-то большую облигацию, мы смотрим, что, в принципе, он бездействует. Но совершенно очевидно, что если ситуация выйдет из-под контроля, то ЕЦБ будет единственным институтом, который сможет повлиять на ход событий.
— Петр, тогда, на Ваш взгляд, существуют ли дополнительные угрозы для единой европейской валюты на данном этапе? Именно дополнительные, то есть все. Вот эта совокупность факторов, она понятна. Между тем, мы видим, что евро достигает рубежей 1,45, и вроде бы, если дополнительные какие-то факторы и есть, может быть, они просто за скобками? Мы их не видим?
— Вы говорите "угроза". Вы подразумеваете распад Европейского Союза, или Вы подразумеваете большие движения по курсу евро-доллар?
— Я думаю, давайте мы, наверное, с маленького начнем –– с больших движений. Про развал Евросоюза –– уж это другим, политическим обозревателям оставим.
— Я думаю, что однозначно волатильность может увеличиться по одной простой причине: евро не такая большая, всеобъемлющая валюта, как доллар США. Она все-таки в меньшей степени резервная валюта. Поэтому любые потрясения внутри, они будут гораздо больше провоцировать спекулянтов играть на этой разнице. И я думаю, что если ЕЦБ начнет более агрессивно помогать экономикам скупать их облигации, то спекулянты, безусловно, учтут это в курсе, и курс может быть гораздо более волатильный, нежели мы можем наблюдать последние несколько месяцев.
— А дополнительному экономическому замедлению рост единой европейской валюты не поспособствует? Ведь мы и так видим, что и ВВП самой Еврозоны, ВВП лидирующих стран выглядит, мягко говоря, удручающе.
— Нет, скорее, он поможет. Потому что в чем проблема? Проблема в том, что проблемные страны не могут девальвировать свою валюту. Потому что у них центральный банк не обладает таким мандатом. Если у нас валюта падает, то что происходит с экспортной частью экономики Европы, то есть с ее движком Германией и в наименьшей степени Францией: это улучшает конкурентную позицию этих стран. Поэтому это может быть только плюс. Главное здесь, чтобы не было, так сказать, неконтролируемого падения.
— Это уже в руках Европейского центрального банка.