С Аляской получилось отлично. На очереди Питер и Москва
"Щебенчатая дорога с кое-где сохранившимися пятнами асфальта забирается все выше в горы. За уступом скалы открывается поселок Первомайское-на-Юконе. Исполненные местным художником Маркс, Энгельс и Ленин — в лицах которых чувствуется что-то неуловимо оленеводческое — печально глядят с поблекшего транспаранта. Все, как везде — ларьки с неизменным 'сникерсом' и сомнительного происхождения водкой, соседствуют с потрепанными чумами местных старожилов. Поселковая элита предпочитает жить в двух пятиэтажках на окраине. Впрочем, там, в пятиэтажках — свои проблемы: за тридцать лет здания пришли в совершенную негодность. Горячая вода последний раз была четыре года назад, потом прорвало трубы. На ремонт нет денег: континент (так на Аляске называют Россию) вроде бы выделил бюджетные средства, но на счет поссовета они так и не поступили. Первомайчане отправили делегацию в Москву, но она не вернулась. Жизнь, кажется, ушла из поселка с тех пор, как было прекращено финансирование 'проекта века' — переброски вод реки Юкон в акватории южных морей. Взлетная полоса почти построенного аэродрома (воды предполагалось перебрасывать по воздуху) зарастает местным мхом — ягелем. Едят его не олени, а потомки некогда славившихся на всю Россию аляскинских лаек. Мяса на Аляске нет, и потому одичалые собаки постепенно занимают экологическую нишу рогатых красавцев. Молодежь уезжает из Первомайского — и ее можно понять". Так мог бы выглядеть репортаж вашего корреспондента из Примаккинлья.
Достаточно приложить небольшое усилие, чтобы представить себе, какова могла бы быть история сурового, но благоденствующего штата Аляска, и что там могло бы быть сейчас, если бы царская Россия не продала 130 лет назад Аляску американцам.
Психологический механизм действий мальчишки-"гамщика", околачивающегося у гостиниц в надежде махнуть октябрятский значок на почти новый "мерседес", тот же, что у государственных мужей, отдающих просторы родины (танки, картины, зенитные комплексы, статуи etc.) в обмен на кредиты. От обычных товарно-денежных отношений фарцовка отличается повышенным личным риском. В эпоху великих географических открытий туземцы с равной вероятностью могли одарить белого человека золотом в обмен на ничтожные безделушки, но могли и отобедать им самим. В советские времена меновая торговля — даром что процветала — могла как посадить незадачливого "утюга" на скамью подсудимых, так и поставить в ряды рыцарей плаща и кинжала, ничуть при том не интересуясь его к оным рядам отношением. Фарцовка политическая также занятие небезопасное: заведомое народное неодобрение обыкновенно оказывается куда сильней, чем прямые выгоды от сделки, если даже таковые и обнаруживаются.
Крупнейшим политическим спекулянтом новейших времен, несомненно, является последний генсек и первый советский президент М.С. Горбачев. Действовал он в соответствии с законами жанра, тратя все отпущенное ему обаяние на окучивание всевозможных иностранцев и нимало не смущаясь ущербом, который при этом наносим был его харизме в мнении соотечественников. Отдавал он larga manu, безоглядно и в общем-то не торгуясь: хотите Германию — возьмите Германию, хотите Прибалтику — да заберите! Феерию щедрости прервали обстоятельства, но сделано было немало: единственным серьезным объектом, который не успел впарить застрельщик перестройки, остались Южные Курилы. И времени-то не хватило совсем немного: ну, какой-нибудь годик еще — и не было бы у нас этих островов, от коих, конечно, ничего, кроме забот, у нас не прибавляется. Взамен, однако, Горбачев сумел избавить вверенную ему страну от куда большей обузы, а именно от четырнадцати республик — это, конечно, поважней островов.
За это его и не любят российские туземцы — от президента до пролетария. А ведь, если вдуматься, совершенно напрасно. Пример Аляски как нельзя лучше демонстрирует: на Руси жить хорошо только тому, кто сумел вовремя от нее, от Руси-то бишь, отделиться. Ясно одно — продажа или даже просто передача в вечное и безвозмездное пользование являет отличный выход из трудного положения. Случай Аляски убедительно доказывает: то, чем не умеешь распорядиться, следует продавать. Всем лучше будет. Конечно, вся наша страна, в общем, соответствует этому специфическому критерию никчемности. Но на мой взгляд, первоочередная задача — это продажа Санкт-Петербурга. Город гибнет. Ни денег на то, чтоб его спасти, ни мыслей насчет того, как это сделать без денег, ни у кого нет. Жалкая умозрительная затея с Олимпиадой являла собой паллиатив и заслуженно провалилась. Нет уж! Продать финнам и дорого не просить. Конечно, москвичи снова будут завидовать петербуржцам. Что ж, если подойти к делу с умом, со временем можно будет двинуть и первопрестольную. Американцы на нее вряд ли позарятся — но нас устроит и какой-нибудь завалящий султан. Дожить бы только до светлого дня, когда родина будет продана вся и попадет наконец в руки тех, кто будет знать, что же с ней делать.
МИХАИЛ Ъ-НОВИКОВ