— Не знаю, почему меня постоянно спрашивают о моем отношении к политике в целом и к отдельным политикам в частности. Я давно уже никуда не хожу и не интересуюсь грязью. Нет, я не аполитичен, я самый нормальный обыватель. Голосую невпопад, симпатизирую тоже. Голосовал за "Выбор России", хотя прекрасно понимал, что шансов у Гайдара нет. Симпатизирую Чубайсу, но не как политику, а как человеку.
Мое отношение имеет к нему давние корни. Наши семьи дружили, и мы часто встречали вместе Старый Новый год. Беседовали часто и долго, но больше о жизни и культуре, чем о политике. Мне всегда казалось, что мы с Толей понимаем друг друга. Я говорил Чубайсу, что его сделают "козлом отпущения", а потом "кинут". По-моему, он не очень возражал.
Меня удивляет и пугает та безумная истерия, которая разыгралась вокруг Чубайса. В России всегда цело холопство. И десять лет без раболепства — еще не срок. Но свора холопов, спущенная с цепи в здании парламента, — это уникальное явление для конца XIX века. Явление стыдное и неприятное.
Я стараюсь не думать о природе этого явления. Потому, что ответ обиден для нас всех. "Сварость" у нас в крови. Как и тоска по сильной руке. Де Голль 20 лет держал Францию в кулаке, а потом сказал: "Теперь живите сами". И французы живут. У нас же — отбери палку, сами к ней потянемся. Будем грызть всякого, кто встанет на пути...