Понятие "буржуазность" в советской России было весьма расплывчатым, много понятнее школьникам был термин "буржуин". В России дореволюционной при наличии "буржуазии" ее идеология так и не сложилась, она не до конца осознала собственные интересы, не оформила и систему ценностей. Однако "буржуазный дух" в России даже при Сталине никогда больше не выветривался.
"Мелкая буржуазия" оставалась и после НЭПа. "Частников", латающих сапоги, дерущих зубы, шьющих штаны официально относили именно к этой категории. Но даже в самые тяжелые военные годы существовали действительно богатые "теневики". В послевоенной Москве публика, фланировавшая по Тверской, была зачастую одета "цеховиками". Никогда не сдавала своих позиций кооперативная торговля — сеть полулегальных предприятий по скупке продукции мелких производителей и оптовой перепродаже. В раннюю "оттепель" появились первые нелегальные финансисты — знаменитые "валютчики". Тогда же народился класс "фарцовщиков", причем по этим именем проходили отнюдь не только торговцы подержанными джинсами. При Мжаванадзе в Грузии действовали уже подпольные фабрики, которые потом громил Шеварднадзе, а в республиках Средней Азии вообще мало кто понимал словосочетание "социалистическая собственность". В поздние брежневские времена уже в Москве было полтора десятка частных ресторанов, но это, конечно, мелочь. "В тени" вращались огромные деньги, причем вовсе не обязательно на правах "общаков".
Короче говоря, пока партийцы сидели за своими номенклатурными заборами (процесс сближения партийной элиты с теневыми хозяйственниками шел относительно недолго, уже при одряхлевшем Брежневе), в стране жил и процветал буржуазный слой, имевший немалые возможности. У этой категории населения еще при советской системе были в руках средства, значительно превышавшие среднедушевой доход в стране, а значит, была, конечно, своя система ценностей и соответствующая "структура потребления"; проблема отмыть и легализовать доходы, что было трудно. И, что еще важнее, была закрытая страна, открыть счет в Сингапуре было невозможно. Поэтому "буржуазный" образ жизни имел довольно причудливые черты. Самой пикантной из них было то, что "буржуазный" образ жизни во многом походил на богемный.
У столичных фарцовщиков, богатых "буржуазных" кокоток, состоятельных художников, удачливых кинематографистов и известных эстрадных артистов оказывались на редкость одинаковые пристрастия. К антиквариату, обедам в артистических клубах, теннису на кортах "Жемчужины", горным лыжам в Итколе, водным лыжам на Пицунде, и даже пузатые сухумские цеховики с золотыми зубами приезжали проводить время с обитателями тамошнего Дома кино. Это, конечно, легко объяснить тем, что все эти категории имели при советской власти много относительно легких денег и еще больше досуга. Но скорее дело еще и в том, что в каком-то смысле и те и другие чувствовали себя "цыганами" и "артистами жизни", и в устойчивости своего социального успеха не могли быть до конца уверены. А самое главное, что и те и другие были абсолютно отстранены от реальных экономических процессов и рычагов власти в стране. А значит, оставаясь безответственными сибаритами, не могли иметь никакой собственной "буржуазной идеологии", хотя все, конечно, были "западниками" и "либералами". Но после того, как они все плечом к плечу оказались на баррикадах у Белого дома в 91-м, их пути в "годы реформ" совершенно разошлись.
Именно из молодых подпольных предпринимателей стал формироваться класс действительной нынешней буржуазии, и многие из тех, кто сейчас занимает виднейшее положение в финансах, промышленности, властных структурах, в юности начинали развивать свои навыки, перепродавая у "Березок" чеки "серии Д". Статусная же богема почувствовала, напротив, резкое сужение круга своих возможностей, "наступление на ее образ жизни". Первые сменили Пицунду на Канары, вторые ее же в лучшем случае на Переделкино. Вороны и павы могли сбиться в одну стаю лишь в условиях декадансного "развитого социализма".
С "новой буржуазией" сегодня странным образом повторяется ситуация, в которой были ее предшественники в 1913 году. Как тогда молодые купеческие образованные за границей отпрыски должны были оттеснить от руля государства остатки аристократии, так их наследникам сегодня предстоит свалить остатки прежней номенклатуры. Осознав себя новой элитой, они, само собой разумеется, должны принять на себя ответственность за судьбу страны. Но для этого должны осознать себя как некую общность, с общими "классовыми" ценностями и предпочтениями. Короче, перед ними стоит задача выработать свой стиль. И на этом пути скорее всего им опять придется оглянуться на оставленную ими было по пути наверх "творческую интеллигенцию".
НИКОЛАЙ Ъ-КЛИМОНТОВИЧ