Мировой банк подвел итоги своего сотрудничества с Москвой
Правительство России неожиданно удостоилось горячей похвалы. Поддержка пришла из Вашингтона, откуда для инспекции российского кредитного портфеля Мирового банка прибыл его вице-президент Йоханнес Линн. Завершая вчера свой визит в Москву, он заявил, что "правительство может гордиться результатами своей тяжелой работы". Международный чиновник, по-видимому, уверен в том, что кредитные скандалы с Москвой позади. Однако российская практика использования кредитов ВБ заставляет в этом сомневаться.
Дым угольного кредита
Влияние международных финансовых организаций в России переоценить трудно. Однако до последнего времени Мировой банк находился в тени МВФ. Если фонд фактически превратился в самого влиятельного члена российского правительства, то о займах банка вспоминали, как правило, только лоббисты нефтяников, недовольные тем, что за завезенное в счет его кредитов оборудование еще надо платить ввозные пошлины. Банку это невнимание стало досаждать, и он начал "повышать голос". Осенью 1996 года грянул "угольный" скандал. В его центре оказался новый вид кредита, соединяющий в себе преимущества реабилитационного (используемого на нужды бюджета) и инвестиционного кредитов. Объем первого кредита, направленного на реструктуризацию угольной отрасли, составил $500 млн. Первый транш ($250 млн) был предоставлен летом прошлого года без особых условий. Но продолжение кредитной программы зависело уже от выполнения Москвой своих обязательств. Правительство обещало использовать средства банка не на поддержание нынешних цен на уголь и покрытие производственных убытков (это "плохие" субсидии, по выражению менеджера московского представительства Мирового банка Вадима Воронина), а для того чтобы социально безболезненно закрыть нерентабельные шахты. При этом должны поддерживаться и рентабельные шахты, и разрезы, которые могут дать конкурентоспособный по цене уголь. Кроме того, банк ждал проведения независимого аудита пяти крупнейших угольных компаний, включая "Росуголь", а также настаивал на конкурсах на доверительное управление госпакетами акций угольных компаний. Самым же важным условием была ликвидация посредников между госбюджетом и горняцкими регионами.
Когда 23 декабря 1996 года совет директоров Мирового банка рассматривал возможность предоставления второго транша угольного кредита, выяснилось, что большую часть обязательств Москва не выполнила. Самым скандальным было то, что деньги так и не доходили до адресатов. Виновника нашли без труда — деньги оседали на счетах "Росугля". Дело в том, что в уставе "Росугля" был пункт, в котором госкомпания откровенно объявляла себя одновременно коммерческой организацией и распределителем государственных средств для угольной отрасли. Сказано честно, но от этой честности, как говорил Владимир Потанин, "становится грустно всем, кто в 'Росугле' не работает". Оргвыводы, правда, подоспели вовремя: до заседания совета директоров ВБ этот пункт убрали из устава "Росугля", и российскому правительству поверили на слово — второй транш дали, но в марте-апреле 1997 года в Вашингтоне ждут отчет о доведении средств до конкретных угольных регионов. Могут и не дождаться. Во всяком случае, Владимир Потанин считает, что требования Мирового банка можно выполнять "по максимуму, а можно — по минимуму".
Однако банк имеет опыт пресечения такой минимизации своих требований. Осенью 1994 года, когда Александр Коржаков попытался сохранить спецэкспортеров нефти, именно жесткий демарш тогдашнего президента Мирового банка Льюиса Престона положил конец закулисным маневрам вокруг сохранения и квот, и спецэкспортеров.
Метаморфозы
В прошлом году Мировой банк уже инспектировал весь российский портфель кредитов. Итоги были плачевными — Россия, использовав только 39% кредитов, заняла последнее место среди стран-реципиентов. И это при том, что кредиты Мирового банка — самые выгодные. Парадокс объясняется просто — налоги. Мало того что растут внутренние акцизы на нефть и бензин (а нефтедобыча — излюбленный объект кредитования Мирового банка), действовали и импортные пошлины. (Только 4 февраля 1997 года президент подписал закон об изменениях в Таможенном кодексе, и теперь технологическое оборудование, поступающее в счет кредитов от международных финорганизаций, освобождается от импортных пошлин.) Нефтяники растерялись. "Когалымнефтегаз", например, отказался от половины предоставленного ему кредита МБ.
Но за 1996 год ситуация коренным образом изменилась. Йоханнес Линн заявил, что используется уже 73% портфеля кредитов. Россия смогла освоить к концу января 1997 года $2,7 млрд из $6,4 млрд, предоставленных банком. Обнадеживающие результаты были получены, по мнению руководителей банка, благодаря элементарному административному контролю за использованием кредитов. Налажено, кроме того, совместное финансирование проектов со стороны российского бюджета. "Все дело в том, что нашли, наконец, профессионалов, — так считает исполнительный директор от России в Мировом банке Андрей Бугров. — Даже в Минсельхозпроде появился новый замминистра Беляев, который разбирается в финансовых проводках. А что же можно было хотеть от людей, которые знают только производство, а в финансах не разбираются".
Но кредитные скандалы с Мировым банком еще впереди. Неясна судьба второго угольного кредита, который должен был поступить на счета Минфина уже в этом году. Не отработаны критерии адресной помощи социально неблагополучным слоям населения (кредит 1997 года в $500 млн). Наконец, Мировой банк, по словам Йоханнеса Линна, готов применить более жесткие санкции — например, прекратить выполнение части кредита ARIS, направленного на поддержку сельского хозяйства, если Минсельхозпрод не введет конкурсную систему закупок и не откажется от товарных кредитов сельхозпроизводителям.
Зато, судя по редким по нынешним временам хвалебным речам Йоханнеса Линна, Москва может добиться от Мирового банка несвязанных кредитов на поддержку бюджета. Банк уже сейчас выразил готовность кредитовать российский бюджет на $1 млрд в 1997 году. И возвращение в правительство Анатолия Чубайса может приблизить эти кредиты.
КОНСТАНТИН Ъ-ЛЕВИН