Гнездовья советских привидений в Москве
Большой стиль — по крайней мере те материальные версии его, с которыми человечество имело дело в двадцатом веке, — несомненно несет в себе эсхатологическое начало. В том ли дело, что явления этого самого стиля несоразмерны человеку и как-то не оставляют места живому, теплому, частному? Жить в пирамиде невозможно — но вот во вполне склепоподобных домах, украшенных звездами и серпами, на свой лад величественных, — жили. Или же это впечатление создается оттого, что вдохновителями, заказчиками, обитателями и пользователями творений большого стиля были все больше кровавые тираны и их ассистенты? Говорят, кое-каким душам не положено упокоения после смерти. И если это правда, то, я думаю, плотность призрачного населения в доме на набережной должна быть необычайно высокой.
Вообще выдающихся медиумических способностей не требуется, чтобы почувствовать некоторую, так сказать, аномалию бытия в окрестностях, скажем, особняка Лаврентия Берии, где теперь смиренно помещается посольство Йемена. Но, боюсь, неуютно там дипломатам: даже проходя мимо глухого забора неопределенно-московского, по погоде то сероватого, то зеленоватого оттенка, да бросив взгляд на плоские крыши за голыми ветвями лип, и то чувствуешь: дерет, дерет по спине холодок!
Весьма сладостный период моего собственного детства прошел в высотке на Котельнической — и то, что дом с самого начала был, что называется, нехороший, я могу засвидетельствовать со всей ответственностью. В том доме вечно происходили какие-то несчастья: обитатели сего каменного торта стрелялись, спивались, разбивались на машинах и садились в тюрьму с какой-то пугающей частотой. Не было недели, чтобы в доме хоть чего-нибудь не случалось; и уж неделя, в течение которой всего-то и произошло несчастий, что выпала из окна мывшая окна домработница, — такая неделя, по меркам Котельнической, считалась благополучной. Дом был заселен преимущественно богемно-интеллигентской элитой — и вот, жизнь этой творческой номенклатуры словно бы всегда летела под откос. И дом, вечно окутанный сыростью, ибо стоит он у устья Яузы, в сумерки напоминал замок графини Эльжебеты Батори или воеводы Влада Дракулы. И надо полагать, отчаянный любитель, примостившись в ночь полнолуния на широком подоконнике гулкой и просторной лестничной клетки, узрит в бледном луче многих персонажей, достойных быть гостями Воландова великого бала.
Мощный, но финальный всплеск московской советской мистики связан, конечно, с ГКЧП. Большие города мстительны, и дома, особенно старые, тоже: кто знает, не убери Борис Пуго с занятого им арбатского особняка скромную доску "В этом доме жил пилот Борис Иллиодорович Росинский" — и не настиг бы министра столь бесславный и страшный конец.
Далее советская мистика редела, оставаясь опасной, переставала быть смертельной. Руслан Хасбулатов, поселившись в брежневской квартире, по соседству с жилищем загадочного самоубийцы Николая Кручины, явно пожадничал. Трехлепестковый дом на Щусева наказал его, низверг и обратил в политическую тень.
Нынешняя власть проницательно чувствует, какую роковую роль может сыграть дурная аура места. Дом Ельцина в Крылатском — сооружение на редкость безликое, но хорошо уже тем, что новое и не населено трагическим тенями сгинувших обитателей. Как налогоплательщика, меня не радуют "мерседесы" и "ауди" — но эта перемена декораций все же себя оправдывает. ЗИЛы и "Чайки" явно отягощены партийной кармой — точно так, как, по слову поэта, "в Кремле не надо жить", не надо ездить на коммунистических членовозах.
Словом, привидений былых времен в Москве хватает. Нынешние времена, кажется, не создают среды их обитания. Последним приветом выглядят только интерьеры — что кабинетов, что квартир. Офисы российских правителей все еще обставляются той же рукой, что и ближняя дача генералиссимуса: темного дерева панели, позолота, ковры — несколько в румынском вкусе, но подороже. Домашняя обстановка — как ее видит на телеэкране обыватель — символизирует скромное обаяние чиновничьей простоты. Все кажется, что где-то там, в горке на заднем плане припрятан сервиз "Мадонны". Но теперь это отражает уже не директивно установленный уровень, а личные вкусы, которые не партбилет, — их так просто на стол не положишь. Да и не надо — мистики утверждают, что в гарнитурах да сервизах привидения не селятся. Надо надеяться, не обманывают.
МИХАИЛ Ъ-НОВИКОВ