Говорят, в чужой монастырь со своим уставом не ходят. А еще — в каждой избушке свои игрушки. Однако "игрушки", встречающиеся иностранным инвесторам в российской глубинке, нравятся не всем. Аналогичная ситуация и с российскими бизнесменами, попадающими на Запад. Вот несколько историй, рассказанных Ъ очевидцами и участниками событий.
Особенности национального бизнеса
История, поведанная Ъ сотрудником московской инвестиционной компании.
— Дело было в декабре. Мы тогда искали западных инвесторов для наших предприятий, возили банкиров по заводам. Все шло хорошо, пока не решили съездить на небольшой завод ферросплавов на Урале. Там-то все и закончилось...
На рейсовом самолете мы добрались только до областного центра. Дальше нужно было выбирать — либо восемь часов через пургу пробиваться на машине до завода, либо арендовать небольшой самолет. Решили лететь. Приезжаем в аэропорт — все пилоты пьяны, лететь некому. Думал, что такое только в анекдотах бывает, так нет же — весь летный состав, что называется, лыка не вяжет. Банкир удивляется, но пока весел.
Нашли где-то на задворках на удивление трезвых вертолетчиков. Садимся в машину, она пыхтит, бурчит, подпрыгивает — не взлетает. Мой инвестор робко заикается — мол, может на машине все-таки? Пилоты, видно, в школе немецкий учили, отвечают ему из кабины: "Спокойствие, папаша, (а "папаша", замечу, по-русски — ни бельмеса), у нас другой аппарат имеется". И по плечу так покровительственно — хлоп!
Выкатывают из ангара полуразобранное чудовище без винта. Смотрю, "папаша" как-то посерел даже. Ну вертолетчики оказались энергичными парнями, что-то подкрутили, где-то постучали, детали с первого вертолета переставили — через два часа мы в воздухе. За бортом — минус двадцать, в корпусе щели в палец, стены скрипят, пол уходит из-под ног. Банкир мой чемоданчик к груди прижал, сидит мрачнее тучи.
Свалились мы с неба прямо напротив заводоуправления. Пацанье набежало, собаки воют, бабы охают. Директор завода — широкой души человек, сибиряк: не успели чаю попить, как у ворот появился БТР, до люков груженный водкой. Едем на охоту. Выдали моему инвестору "тулку", засунули в БТР — и в тайгу.
Едем. Дороги никакой, амортизаторы у армейской машины те еще. Жаль, каски не выдали. Холодно, бензином воняет, директор второй час рассказывает, как он "у прошлом годе" медведя завалил собственноручно. Я уже понимаю, что кредитов нам не видать, но из чистого любопытства слежу за инвестором — сколько же он продержится. Съежился на лавке, ружье опасливо держит "на отлете". На кочках все внутри БТР взлетает, немец стукается шляпой о корпус, на лице его каждый раз появляется покорно-мученическое выражение — значит, так надо. Меня это уже веселит.
Через три часа находим в тайге деревянный домик, топим печку и с переохлаждения выпиваем всю эту водку. Утром, конечно, никто на охоту не встает, немец весь день охает, хлебает "Андрюшу" (Andrew`s Answer. — Ъ). Под вечер взбеленился: "Хочу назад, на завод, к цивилизации".
Назад так назад. Не видел он еще нашей цивилизации. Последней каплей был туалет на первом этаже заводоуправления. Своими глазами видел — каменный мешок в стене. Двери нет, зато есть дырка в полу, и палка рядом стоит, к стене прислонена. А на стене — вежливая записка химическим карандашом: "Пользуйтесь палкой и ведром". И подпись — "Администрация". То есть сделал, скажем, европейский миллионер свое дело — берет ведро, бежит к умывальнику, набирает воды, льет в дырку, а палочкой проталкивает.
Вылетел мой инвестор из заведения пулей, глаза круглые, губы дрожат: "На Крите в Кносском дворце три тысячи лет назад были теплые туалеты с горячей водой. А у вас... Я в Россию больше не ездок, все переговоры — у меня в офисе". Бедолага...
С тех пор с российскими предприятиями мы знакомили инвестора чисто по фотографиям. А денег нам тот банкир все же дал. С формулировкой — "за мужество".
Напиши мне письмо, хоть одно напиши...
История, рассказанная Ъ московским предпринимателем, вернувшимся из длительной командировки в США.
— Случилось так, что мне пришлось полгода поработать в Хьюстоне, в офисе моих партнеров. Партнеры оказались на редкость гостеприимны, выделили мне отдельный коттедж за городом: живи, мол, в свое удовольствие. Зря...
К концу первого месяца проживания в США мне на домашний адрес пришло официальное письмо некой якобы государственной структуры. На гербовой бумаге, с кучей печатей и даже факсимиле самого Клинтона. Но самым интересным было содержание послания: сообщалось, что номер моей green card (удостоверение, подтверждающее право иностранного гражданина на постоянное проживание в США. — Ъ) участвовал в заочной лотерее правительства США. И выиграл. Три миллиона долларов.
Все что мне нужно было сделать — это ответить на десяток вопросов (типа "родился-женился"), поставить подпись на прилагаемых "формах" и отправить по указанному адресу. Что я дрожащими руками и сделал. Да, чуть не забыл — в конверт нужно было вложить $100 "на почтовые расходы".
На работе я на всякий случай не стал говорить о свой удаче. И правильно сделал — через неделю мне пришло еще два сообщения о якобы крупных выигрышах моей green card. В каждом из них содержалась просьба вложить сто долларов.
Само собой, я был в ярости (неприятно чувствовать себя кретином). Но ребята оказались на редкость упорны: еще через месяц пришло очередное письмо — с указанием телефона намеренной осчастливить меня "госструктуры". Я набрал номер с твердым намерением использовать весь свой запас английской ненормативной лексики. На том конце провода мне ответил милый девичий голосок. Собеседница терпеливо выслушала мои претензии и попросила "повисеть на телефоне" — ей нужно было "посоветоваться с шефом".
"Висел" я минут пятнадцать, затем бросил трубку. А в конце месяца пришел гигантский счет от телефонной компании, обслужившей тот самый звонок. Забавно, что названия телефонной компании и отправителя последнего письма были весьма схожи. С тех пор всю почту, не носящую личного характера, я выбрасывал, не распечатывая.
От водки до похорон — один шаг
Отправился как-то руководитель крупной московской компании на бизнес-конференцию в Сингапур. Вечером, как водится, прием. К трем часам ночи выпили уже все спиртосодержащие жидкости, да нашему герою что-то больше и не хотелось. А хотелось кофе, которого на приеме как раз не было.
Пренебрегая транспортом, бизнесмен поплелся в отель пешком, по пути высматривая кафе. После продолжительных поисков он наконец обнаружил небольшой садик, в котором чинные китайцы за круглыми столиками мрачно попивали ароматный напиток. Ободренный изрядной дозой принятого ранее спиртного, бизнесмен присоединился к обществу. Не обращая никакого внимания на дикие взгляды новых друзей, выпил вакантную чашечку кофе и обратился к соседу: мол, где можно расплатиться?
— What do you mean? (Что вы имеете в виду?) — удивился собеседник.
— Чувствую неладное, — рассказывал потом незадачливый бизнесмен, — но вида не показываю и продолжаю беседу: — А что у вас здесь происходит?
--У нас? — переспросил китаец. — У нас здесь похороны, — и оскорбленно отвернулся.
Гарун Аль-Рашид из России
Прибыл как-то молодой, но уже достаточно известный российский издатель на симпозиум в город Филадельфию. Заседал три дня в президиумах, пил водку на раутах, мило общался с американскими коллегами. На четвертый день такое времяпрепровождение ему приелось, и решил издатель провести вечер камерно, в номере перед телевизором.
Оделся попроще (джинсы, толстовка), на улице купил пиццу и пузырь кока-колы, отправился домой. В лифте столкнулся с незнакомым немцем в роскошном костюме от Кардена. Минуты три попутчик сочувственно рассматривал русского бизнесмена, а затем неожиданно заявил: "Нелегкий у вас сегодня день, не так ли? Столько народу!"
"Тут я понял, что немец принял меня за гостиничного 'боя', который разносит пиццу, — объясняет издатель. — Но виду не подал, благожелательно мемекнул в ответ. Немец остался доволен своей демократичностью".
На следующее утро, на очередном приеме вполне официально одетый "бой" вновь столкнулся с давешним попутчиком: "Немец минут пять недоуменно переводил взгляд с моей карточки участника симпозиума на мое лицо, затем, не говоря ни слова, удалился. Все оставшиеся дни меня преследовал вопрошающий взгляд сбитого с толку коллеги, однако подойти и объяснится он так и не решился".
Попутчик
История, рассказанная жертвой обстоятельств.
В октябре прошлого года московская компьютерная компания Steepler решила провести ежегодную конференцию своих дилеров в Сочи. Вернее, в пансионате "Зеленая роща", на полпути между Адлером и центром Сочи (там находится бывшая дача Сталина).
Все приглашенные, около 180 человек, отправились в Сочи на рейсовом самолете из Москвы. А немец Хенрик Нейтзер, менеджер из европейского отделения Epson, должен был присоединиться к ним позднее. И почему-то лететь на юг он должен был не через Москву, а через Киев. "Ноу проблем, Хенрик, — говорили ему ребята из 'Стиплера'. — Долетаешь до Адлера, от аэропорта до места 15 минут езды, берешь любую тачку и едешь". Нейтзер русским не владеет, но соглашается и кивает одобрительно.
Прилетев в Киев, Хенрик обнаружил, что его рейс до Сочи (билет на который он заказал еще в Европе), отменен по удивительной причине — "из-за отсутствия пассажиров". Хенрик не волнуется, обращается в кассу, берет новый билет. Да переспрашивает на всякий случай: "Сочи?" Вроде бы кивнули утвердительно. И немецкий менеджер со спокойной душой отправился на самолет, не ведая того, что на самом деле летит... в Симферополь.
Прилетает. Типичная южная атмосфера — жарко, кипарисы... Хенрик уверенно приходит на стоянку частников и заявляет, что ему нужно в "Зеленую рощу". На лицах у водил отражается напряжение мысли. Бурно обсудив поступивший заказ, они показывают Хенрику восемь пальцев. "Восемь километров, — соображает Хенрик. — О`кей, поехали, 10 долларов".
Хенрику снова показывают восемь пальцев и что-то втолковывают. "Наверное, восемьдесят километров, — удивляется Хенрик. — Ну что ж, поехали, 80 долларов". Лица водителей каменеют. Снова восемь пальцев. Восемьсот километров?! "Куда я попал", — внутренне содрогается Хенрик. Но делать нечего, договаривается на 500 долларов. И поехали они из Симферополя в Сочи.
Дорога заняла 14 часов. Водитель иностранных языков не знал, Нейтзер, как мы помним, не говорил по-русски. О том, как они провели это время, оба впоследствии вспоминать не любили. Известно только, что на последнем отрезке пути, уже ночью, дорога изобиловала крутыми спусками, подъемами и поворотами. Хенрик, ничего не видя вокруг, вцеплялся, как клещ, в своего водителя и кричал, что боится, что его надо высадить или совсем остановиться и подождать солнца. Водитель нервничал...
В "Зеленую рощу" экипаж прибыл в 3.30 утра. Все гуляния к тому времени уже закончились, сотрудники и гости Steepler угомонились и разбрелись по номерам спать. Настал час расплаты с водителем. И измученный немецкий менеджер вручил не менее измученному водителю кредитную карточку. У того вмиг нашлись силы, чтобы схватиться за монтировку.
Собравшиеся на шум сотрудники Steepler стали уговаривать водителя взять, сколько у них нашлось, — четыреста долларов. Но тут второе дыхание открылось у Хенрика: немец возопил, что не даст в обиду товарища, и если обещал $500, значит, надо дать именно $500. С великим трудом страсти удалось погасить, и наутро оба путешественника смогли омыть свои натруженные тела в водах Черного моря.
Тропой Дерсу Узала
История, услышанная Ъ на презентации московской компьютерной фирмы.
Один российский инженер со своим обеспеченным другом — русским американцем — отправились в туристическое путешествие по горам где-то в Сибири. Американец заверил инженера, что все расходы берет на себя, и тому не нужно ни о чем беспокоиться.
Через неделю скитаний по горам, проев все запасы и потеряв в какой-то бурной речке часть вещей, два путешественника выбрались в глухую сибирскую деревушку. Очень хотелось есть, да и пора было возвращаться домой, в Европу.
— Сейчас я все сделаю! — гордо заявил американец и достал из кармана карточку American Express.
В сельпо и на автостанции его ожидало чудовищное разочарование. Где-то в милиции несчастным путешественникам позволили позвонить в город — только это спасло их от голодной смерти в горах.
Сила искусства
Крупная немецкая инжиниринговая фирма командировала своего ведущего специалиста (назовем его Дитрихом) на крупный российский алюминиевый завод. В первый же день инженер с головой окунулся в работу, повстречался с руководством предприятия, прошелся по цехам, изучил имеющееся оборудование, посмотрел технические отчеты. Так незаметно подошел вечер.
Заскучав в своем номере гостиницы, Дитрих спустился в ресторан поужинать. Там как раз шумно отмечали день рождения председателя совета директоров завода. Вежливо отсалютовав виновнику торжества бокалом шампанского, немец углубился в купленную котлету. Тем временем веселье разгоралось: прервав лирические завывания ансамбля, именинник влез на эстраду и мутным взором обвел аудиторию:
— Эй, ты, — палец его уперся в Дитриха, — ты, ты, иди сюда, споем.
Слабо разбирающийся в русском языке немец вежливо улыбнулся и отрицательно помахал головой. Не тут-то было: незаметно материализовавшиеся дюжие охранники завода взяли его под уздцы и мягко поместили на сцену. Сделав знак оркестру, именинник ласково приобнял оробевшего инженера и хрипло взял первые ноты незабвенных "Подмосковных вечеров". Впавший в совершеннейший столбняк немец стойко молчал, покачиваясь вместе с солистом.
— Пой, друг, — в бок Дитриху уткнулся отсвечивающий вороненой сталью ствол Макарова.
— Ne slishni v sadu dazhe shorohi... — дрожащими губами затянул немецкий специалист.
Гнусная история
Приехала как-то делегация норвежской трейдинговой компании на сибирский завод-гигант просить об улучшении условий контракта с их фирмой. Директор завод, как водится, наотрез отказывает. Но, как гостеприимный хозяин, ведет гостей вечерком в таежную баньку на берегу небольшой речушки. Часа через два компания хорошенько разогрелась, выпила, и выскочила из бани — в реку, охладиться.
Заметим, что на дворе стоял апрель, температура воздуха — +7°, воды — +4°. Порезвились, поплескались, вылезают на берег — бани нет. Туда-сюда помыкались по берегу — как не было, ни огонька, хотя дымок откуда-то тянется. "Вот и представь, — невесело продолжал рассказ собеседник Ъ, — ночь, тайга, Сибирь, гнус и четыре голых высокопоставленных организма посреди всего этого великолепия".
То, что в угаре молодецкой удали они переплыли реку и безуспешно искали баню на другом берегу, удалось выяснить только через сорок минут. Словом, новый контракт на самых выгодных условиях и с превеликими извинениями представители руководства комбината привезли трейдерам на следующий день в местную больницу, где распухшие от гнуса норвежцы еще не одну неделю лечили целый букет простудных заболеваний, от ОРЗ до воспаления легких.
Страшней сержанта зверя нет
В компьютерных кругах Москвы популярна история про некоего американца (грека по происхождению), которого столичная фирма пригласила на одну из ведущих должностей.
По приезде в Москву менеджер сразу же купил бордовый пиджак с железными пуговицами (чтобы не выделяться на презентациях), но на этом акклиматизация в России и закончилась. По-русски грек не знал ни слова, поэтому очень боялся ГАИ. Как только менеджера останавливали на дороге, он долларов 100 отдавал сразу. Все боялся, что его повезут в русское отделение милиции — ему уже рассказали, что это такое.
Как-то раз этот американец вез к себе домой девушку. Был весел, много смеялся. И в этот момент его затормозила ГАИ.
Грек изменился в лице. Отдал подошедшим милиционерам все свои документы, все деньги. Оставил им машину и девушку. И ушел.
Он размашисто шагал по лужам. В темноту. В дождливую и промозглую ночь. И думал о загадочной стране России, которую иностранцам никогда не понять до конца.
КИРИЛЛ Ъ-ВИШНЕПОЛЬСКИЙ, АЛЕКСАНДР Ъ-КОНДРАТЬЕВ, ИГОРЬ Ъ-ПИЧУГИН