С умопомрачительной быстротой расходится дебютный альбом музыкантов с Украины братьев Торч. Братья переделали популярные песни на некрофильский лад. Альбом называется "Некрофилия". Продюсер — друг и покровитель братьев, почетный гражданин города Могилева Борис Морг, основавший собственную звукозаписывающую компанию "Boris Morg presents".
Пока поклонники "Битлз" тщетно пытались отыскать намеки на смерть в композициях группы и понять, действительно ли умер Пол Маккартни, а вместо него орудует ловкий двойник, многочисленные поклонники советской эстрады явные намеки на то же самое беззаботно пропускали мимо ушей. С выходом "Некрофилии" продолжать в том же духе стало решительно невозможно.
Творчество братьев Торч подкупает декларативной искренностью. Авторы альбома рассматривают свое детище как инъекцию, необходимую русскому слушателю на данном этапе исторического развития. "Мы — люди нормальной сексуальной ориентации, — заявляют музыканты. — Дай Бог вам не стать другими". Некоторая скудость языковых средств, употребленных в текстах "десятки", нисколько не умаляет ее достоинств.
Образный строй песен зиждется на трех основных элементах — трупе, морге и кладбище. Хотя герои "Некрофилии" никого не мучают и уж тем более не убивают, они с удовольствием пользуются результатами этих нехороших действий. Танцуют с трупами, любят их сначала платонически, а потом и телесно, откапывают, закапывают — словом, делают все то, что в человеке без развитого чувства юмора должно провоцировать неодолимые позывы к рвоте.
Человек же с развитым чувством юмора заметит другое: братья Торч вслед за Николаем Фоменко, забивающем на "Русском радио" безжалостные "Русские гвозди", обратили внимание на принципиальное, родовое свойство современной российской эстрады — абсолютную необязательность, заменяемость "текстов слов". В известной песенке Валерия Сюткина "Семь тысяч над землей" достаточно поменять два слова — получится "семь футов под землей". Изменится смысл слов, но не песни. Под нее с тем же успехом можно будет танцевать на дискотеке или домашней вечеринке. А если кому в голову и придет шальная мысль вслушаться в слова, так что ж — оно только смешнее.
Альбом "Некрофилия" — прямое следствие небрежения, с которым отечественные "звезды" относятся к самой важной составляющей нашей музыкальной традиции. О чем пели спокон века русские трубадуры? Во-первых, о любви. Во-вторых, о смерти, которая есть спутница нежного чувства. В этом смысле русский романс — классический образчик пошлости. Александр Малинин, единственный, кто пытался возродить на современной русской сцене этот славный меланж, особого успеха не имел. "Умру ли я, ты над могилою гори-сияй, моя звезда", "Пропоет ли труба мне победу или жизнь отпоет мне в бою", — зерно упало на неблагодатную почву. Озвученный Малининым есенинский призыв надеть на лир. героя белую сорочку и оставить умирать под иконами не был услышан. Менестрель был вынужден включить в свой репертуар полублатные песни.
Исполнители советских песен пели сочное цветение жизни. Лишь изредка, незаметно для самих авторов, слышалось в них что-то инфернальное. "Что ж ты, милая, смотришь искоса, низко голову наклоня?" — представьте себе, как это может выглядеть на деле, и вы поймете, что имеется в виду.
Между тем песня "Сексуальных меньшинств" "Дай утолить мой голод" заключает в себе опасность меньшую, чем, скажем, композиция Натальи Гулькиной, в которой есть такие слова: "Найди мне маки среди зимы. Подари мне кусочек своего сердца". Чем не нек-ро-манс "холодной десятки"?
В начале семидесятых годов Москва заслушивалась "вампирскими" песнями одного барда. Звали его Александр Дугин. В какой-то момент творчество г-на Дугина надоело его отцу, генералу КГБ. И в квартире барда провели обыск, изъяв предметы, имеющие отношение к погребальной тематике. Сейчас г-н Дугин по праву считается духовным пастырем русских патриотов. Кассета с "Некрофилией" свободно продается в киосках. Никому не приходит в голову ее оттуда изымать. Гоголь торжествует. Ясно же: его соотечественники куда находчивее и веселее проклятых москалей.
ЭДУАРД Ъ-ДОРОЖКИН