Уже стемнело, когда мы подъехали. Было не разглядеть, на каком берегу оказались — то ли Яузы, то ли Неглинки. Скорее первое, поскольку церетелевских зверей совсем не было видно. Дебаркадер, зажатый льдами, весь светился. На нем красовались три вывески: "Казино", "Ресторан" и "Отель". Даже при беглом взгляде на заведение и на вышибал при входе последний эвфемизм легко расшифровывался. Предвкушая веселье, мы ступили на трап.
Мы были приглашены на смутный праздник, имевший в основании сразу несколько поводов, в которых было непросто разобраться. Фигурировал день рождения хозяина — не того, но с маленькой буквы. Его же серебряная свадьба. А также презентация книги, написанной не то им самим, что было бы вовсе не неожиданно, поскольку последние четверть века он состоит членом писательского Союза, то ли его дочерью. В такой ситуации решительно непонятно, кому дарить цветы, а кому подарки.
Мы — это группа журналистов. Преимущественно дам. Из "Вечернего клуба", с телевидения... И совершенно прелестная девочка из ежедневного комсомольского издания. Нас тут же пригласили не путаться под ногами, но в отдельное помещение, палубой выше банкетного стола, уж уставленного ананасами и бананами, хоть до десерта было далеко. Это оказался бар, причем обслуга не скрывала своего недовольства нашим появлением — они здесь явно привыкли к гостям более высокого сорта. Впрочем, те не замедлили появиться: за одним из столиков уж собралась компания, судя по всему, карточных шулеров, готовящихся к началу работы.
Предупредительные представители хозяев то и дело прибегали снизу, докладывая обстановку, так что мониторинг был налажен. Мол, банкет начался. Сергей Шакуров ведет программу. С поздравлением выступил Савва Кулиш. Сейчас начнет читать стихи Андрей Вознесенский. А сейчас у рояля сам Евгений Дога. Журналисты записывали. Пили водку и апельсиновый сок. Одна дама, в лучшие времена работавшая в "Правде", все возмущалась — мол, она впервые оказалась в столь унизительной ситуации, ее всегда сажали на самолет через депутатскую комнату.
Ситуация и впрямь была несуразная. Во-первых, выяснилось, что день рождения хозяина был две недели назад. Во-вторых, оказалось, что годовщина его женитьбы на враче, что ли, реаниматоре, действительно имеет место, но, кажется, тридцать девятая. Единственное, что было налицо, — так это книжка хозяйской дочки миниатюрного формата. На обложке значилось: Наталья Дарьялова, "Вот и кончилась Вечность". Последнее слово именно так, с большой буквы. Проза, по всей вероятности. Мы открыли книжечку наугад: "Дед берет меня на руки и щекочет пышными усами". Фрейдизм? Не иначе. Позднее мы смогли убедиться, что названа книжка не без кокетства, — Вечность для авторши и не начиналась. И все же я не разделял негодования правдистки. Какая это славная все-таки находка — аккредитовать журналистов на семейном празднике. Звали же некогда фотографа на свадьбу. И, соблюдая протокол, посадить в отдельном месте — этакая милая путаница приватного с публичным... Шулера отряхнулись и упругими походками направились вниз — к игровым столам. Я тоже вышел продышаться на морозном воздухе. С палубы, коли заглянуть в иллюминатор, было видно, как постоялицы кают наводят последний вечерний марафет перед началом рабочего дня.
И тут мне улыбнулась удача. Оказалось, за время моей прогулки журналистский корпус был отпущен восвояси, а меня, быть может признав во мне коллегу хозяина по Союзу писателей, а скорее ввиду неявки кого-то из гостей, пригласили-таки к именинному столу. Разыгрывать оскорбленную невинность было бы непрофессионально. Тем более что девушка в морской фуражке, похожая на симпатичного боцмана, как раз подала горячие закуски. Мне перепало перепелиного жульена, что было своевременно. Поскольку "пресса" была отпущена, то праздник вошел в интимную фазу. Актер Шакуров уступил свое место конферансье, симпатичному молодому человеку лет сорока, который, на разные голоса подражая еврейскому акценту, нес в микрофон откровенную похабщину. Знойные брюнетки с обнаженными плечами и в бриллиантах бурно аплодировали, мужчины конфузились и хихикали. Радовался генерал Борис Громов. Улыбался Сергей Красавченко. Сиял Лев Новоженов, хозяин этого времечка. Хихикал Лион Измайлов. Не смеялась одна лишь Лидия Федосеева-Шукшина, возлюбленная Бари Алибасова, держателя поп-группы по названию, позаимствованному из Золя, но несколько видоизмененному --"На-На". Звезда сидела в солнечных очках не по времени дня и с вдовьем выражением на холеном лице.
Потом вышел на сцену выписанный по этому случаю из ресторана "Одесса", что на Брайтон-Бич, исполнитель кабацких песен. Публика потянулась танцевать. Особенно хороша была одна пара — некий пузатый банкир с девочкой лет на тридцать моложе, его женой, как пояснила мне соседка. Оказалось, что девочка пришла не только с мужем, но прихватила двух подруг, одна из которых была похожа на официантку, тогда как другая скорее на гимназистку. Но вакантных банкиров больше не было, так что девочки не танцевали. Вышла в круг и сама автор "Прощания с Вечностью". Когда она принялась за танец, то при каждом взгляде на ее знойные плечи и бедра охватывало чувство глубокого смирения и приходила на ум мысль о немедленном постриге. И, конечно, зависть к усатому дедушке.
Но главный номер программы был впереди. На подиуме появился сам хозяин, виновник торжества и писательницы-дочери — Аркадий Вайнер, как вы уж догадались. Автор "Места встречи" был без пиджака и в подтяжках. Он поднес к лицу микрофон и на удивление музыкально для следователя и автора детективных повествований спел какую-то песню на непонятном нам языке иврит, совершенно затмив гастролера из Америки. Было ясно, что в случае чего на Брайтоне он не пропадет. Как и его брат-соавтор, который уже не пропал, — правда, не поет, но редактирует газету "Новое русское слово".
Праздник шел к концу. Над Яузой гасли звезды. Стало печально. Так и сидел бы, кушая котлетку, слушая дивные песни, глядя на красивые шею и спину и невероятные бедра, не помещающиеся в телеэкран. И вспоминал бы незабвенные слова незабвенного Бени Крика по прозвищу Король:
— Вышла огромная ошибка, тетя Песя. Но разве со стороны Бога не было ошибкой поселить евреев в России, чтобы они мучились, как в аду? И чем было бы плохо, если бы евреи жили в Швейцарии, где их окружали бы первоклассные озера, гористый воздух и сплошные французы?
САНДРО Ъ-ВЛАДЫКИН