Безотказный рецепт А. К. Толстого по усмирению смуты — "повесить Станислава всем вожакам на шею" — опять сработал наилучшим образом. Аман Тулеев, некогда пламенный и грозный коммунистический трибун, войдя в антинародное правительство, занялся искусствами. Не желая в одиночку прозябать в высокой и бессмысленнейшей должности начальника Минсотрудничества РФ, он решил окружить себя блеском и музами и на днях собрал бывших деятелей бывшей советской культуры, чтобы начать с ними плодотворное "движение навстречу друг к другу, решая проблемы нашей жизни".
Среди многих прочих двигаться вместе с Тулеевым пришли Сергей Михалков, Станислав Говорухин, Юрий Соломин, Сергей Шакуров и Наталья Варлей. Знатные представители богемы обеспокоены сейчас разрывом хозяйственных связей между странами СНГ. Несмотря на это они оптимистически полагают, что горе еще не пришло. Истинное горе, на их взгляд, сулит "гонка наперегонки в западную массовую культуру", за которой "неизбежно наступление духовной деградации". Дабы этого не случилось, они призвали народы Советского Союза возродить "единое духовное пространство", чему и должны поспособствовать соответствующие государственные институты.
Патриотически настроенным деятелям культуры, озабоченным "духовной деградацией", свойственно пренебрегать русским языком. Что делать, волнение косноязычно. Но "гонку наперегонки", при всей мудрености такого словосочетания, по крайней мере, можно себе представить. О "едином духовном пространстве", насаждаемом президентами и премьерами, этого уже не скажешь. В отличие от других союзов, известных международной практике, — экономических, политических или военных, — "единое духовное пространство" вряд ли поддается обычному регламенту. С этим у государственных институтов могут возникнуть свои трудности.
Романтическая общественность, пришедшая в гости к Тулееву, видимо, посчитала вождей СНГ за некоего коллективного Просперо, который бодро управляет бывшим советским Ариэлем. При всем уважении к гг. Кравчуку, Лукашенко, Назарбаеву и пр., думается, эта оценка несколько экстатична. Дух, как известно, дышит, где хочет, не согласуя свое пребывание ни с правительственными начинаниями, ни даже с пожеланиями общественности. Стремление отдать кесарю Богово, заявленное друзьями Амана Тулеева, не столько кощунственно, сколько бессмысленно: "гонка наперегонки в западную массовую культуру" все равно продолжится; водители-дальнобойщики будут по-прежнему украшать свое рабочее место изображением Мадонны, а не стихами Сергея Михалкова или Наталии Варлей.
Очередным этапом "гонки наперегонки" стало торжество все той же Мадонны, случившееся одновременно по всему миру. На этот раз его разделила и Россия: московская премьера "Эвиты" состоялась вскоре после нью-йоркской. Фильм Алана Паркера, посвященный жене аргентинского президента — легендарной Эвите Перон, был по всем правилам рассчитан на сногсшибательный успех. Сама история умершей в молодости диктаторши, любимой народом и горько им оплаканной, музыка Эндрю Ллойда Уэббера и стихи Тима Райса, авторов "Иисуса Христа суперзвезды", Мадонна в заглавной роли рядом с моднейшим Бандерасом, куча денег, потраченная на бутафорию и массовки, — все обещало зрелище, в котором немного истории, чуть-чуть политики, расхожая мифология и качественная попса образуют вполне органичное и достойно-глянцевое целое.
Фильм Алана Паркера хорош хотя бы тем, что не обманывает ничьих ожиданий. Счастливые мелодии Эндрю Ллойда Уэббера, пусть и не так щедро рассыпанные, как в "Иисусе Христе суперзвезде", могут смирить с некоторой нехваткой сюжета. Тем более что простейшие стихи Тима Райса всякий раз отчетливо проговариваются, видимо, для слушателей из третьего мира, и отсутствие визуальной информации отчасти компенсируется наличием словесной. Впрочем, некоторая однообразность вполне в духе "Эвиты": это, конечно, клип, даром, что двухчасовой. Клип же по природе своей статичен: бурная, декоративная динамика призвана здесь скрыть именно это обстоятельство. Клип построен не на интриге, а на данности, и точно так же, на данности, построен фильм "Эвита".
В 1980 году, когда Райнер Вернер Фасбиндер снял "Лили Марлен", данность эта была достоянием одних интеллектуалов. Тождеству попсового и тоталитарного экстаза Фасбиндер посвятил фильм, где вторая мировая война была изображена через призму одноименной песни. Она в картине вела солдат в бой, она же утешала их в часы передышки. Пик популярности шлягера точно совпадал с пиком побед, а забвение — с концом Третьего рейха. Сама певица в фильме попадала в злоключения, оказавшись между нацистами и борцами Сопротивления, причем и те и другие мнили, что они творят историю, которую в действительности делал шлягер "Лили Марлен". Фасбиндера обвинили в героизации фашизма, хотя героизировался всего лишь мотивчик из трех нот — великое мифологическое ничто.
К героизации мотивчика из трех нот, собственно, и сводятся все усилия создателей "Эвиты", для которых двадцатилетней давности парадокс Фасбиндера стал само собой разумеющимся и почтенным общим местом. К Мадонне это относится никак не меньше, а пожалуй, даже и больше, чем к Алану Паркеру. Сама она так говорит о себе: "Я знаю, что я не лучшая певица, и я знаю, что я не лучшая танцовщица, но меня это не интересует. Мне интересно быть политиком и нажимать 'кнопки' на людях".
После таких признаний уже бессмысленно дискутировать, хорошо или плохо сыграла Эвиту Перон известная певица Мадонна. Она никак ее не сыграла. Она и есть Эвита, и буквально об этом Паркер снял свой фильм. Только так понятно, почему на полчаса растянуты обрамляющие фильм, бесконечно долгие похороны всенародно любимой диктаторши. Умри сегодня певица, ее хоронили бы ровно так же. Смерть — единственное, что недоступно никакому шоумену, ни политическому, ни эстрадному — этому имиджмейкеру, всю жизнь занятому строительством одного собственного имиджа. С помощью Паркера оказалось возможным и это: в "Эвите" Мадонна представила обряд своего погребения.
Мадонна начинала как сто двадцать пятое и уж совсем блеклое повторение Мерилин Монро — самого великого мифологического ничто ХХ века. В "Эвите" состарившаяся и, очевидно, сходящая со сцены певица превратилась вовсе не в актрису, а в художника-концептуалиста, и сегодня можно почти всерьез утверждать, что в тему "монро", казалось бы исчерпанную Энди Уорхолом, Мадонна внесла свои вариации. Если именно это определяется изысканной тавтологией "гонки наперегонки", то они, по крайней мере, не лишены азарта.
АЛЕКСАНДР Ъ-ТИМОФЕЕВСКИЙ