В Белоруссии доллару заключение в валютном коридоре заменили на фиксацию
Всегда интересно узнать свое будущее. А оно, будем реалистами, зависит прежде всего от того, как поведет себя рубль по отношению к доллару. Шанс заглянуть в будущее валютного регулирования дают события в Белоруссии, где курс бывшего "зайчика" зафиксирован на уровне 22 050 белорусских рублей за доллар.
Будущего без прошлого не бывает
С самого начала 1997 года из Белоруссии почти непрерывно поступает информация о новациях в денежной и валютной политике. Основной рефрен — грядущее объединение денежных систем Белоруссии и России. 21 января белорусский вице-премьер Петр Прокопович заявил, что Нацбанк Белоруссии готов начать соответствующие переговоры с российским ЦБ. Из Москвы тут же последовало опровержение: объединение денежных систем пока в повестке дня не стоит.
Между тем у российско-белорусского объединения денежных систем есть своя история. В первую очередь, она свидетельствует о том, что в такой тонкой материи, как денежная интеграция, политика всегда играла первую скрипку. Характерно, что пик первой кампании объединения денежных систем России и Белоруссии пришелся на 1994 год — год президентских выборов в Белоруссии. Либеральная московская пресса увязывала белорусскую готовность слиться в денежном экстазе с российским рублем с финансированием президентской кампании тогдашнего минского политика номер один Вячеслава Кебича. Первая объединительная попытка, как известно, провалилась. Точка, кстати, была поставлена именно на переговорах Нацбанка Белоруссии с ЦБ России. Минск не согласился на лишение своего Нацбанка права проводить собственную эмиссионную политику без предварительного согласования с ЦБ. Официальное обоснование — подобное ограничение прерогатив Нацбанка противоречит белорусской конституции. Если верить белорусскому вице-премьеру Петру Прокоповичу, сейчас в Минске готовы продолжить переговоры главных банков Белоруссии и России. Между тем в белорусской конституции, претерпевшей немало корректировок, в том, что касается статуса Нацбанка, ничего не изменилось.
Минск атакует
В 1997 году Минск избрал наступательную тактику. Весьма показателен внезапный белорусско-украинский саммит 18 января 1997 года. Александр Лукашенко обсудил в Гомеле с Леонидом Кучмой вопрос особого торгового режима во взаимодействии двух стран. По существу Лукашенко бросил вызов Ельцину. Гомельский демарш означает, что если Москва и дальше будет требовать от Минска соблюдения условий введения российского экономического законодательства и правил регулирования, то Белоруссия может сменить партнера по сообществу. Момент выбран достаточно точно: именно в укреплении связей с Белоруссией официальная Москва видит основу своего ответа неминуемо расширяющемуся НАТО.
В том же ряду и официальная информация о том, что в 1996 году в Белоруссии состоялся прирост валового производства (в России падение ВВП в 1996 году оценивается в 6%). Верится в белорусские успехи с трудом, многое зависит от того, в каких ценах считать; между тем, по информации белорусского посольства в Москве, официальной статистики белорусской инфляции пока нет. Так что скорее всего это ход все в той же игре с Москвой. Белоруссия заранее отвергает все обвинения в нахлебничестве и претендует на роль пионера экономического подъема на просторах российско-белорусского сообщества.
Первая мысль, которую вызывает информация о фиксации белорусского рубля, — Минск продолжает наступление, теперь на валютном фронте. На самом деле все гораздо сложнее.
Белорусское зеркало
Из беседы корреспондента Ъ с зампредом ЦБ Вячеславом Солововым выяснилось, что рабочая встреча его шефа Сергея Дубинина с главой Нацбанка Белоруссии Геннадием Алейниковым в январе 1997 года все же состоялась. И именно там Москва дала отмашку на переход к относительной фиксации белорусской валюты по отношению к доллару. А раз так, то к минской инициативе следует присмотреться всерьез — есть большая вероятность, что речь идет о ближайшем будущем российского рубля.
Но фиксация курса имеет и белорусскую специфику. По мнению минского вице-премьера Петра Прокоповича, речь в первую очередь идет о том, что в Белоруссии наконец-то вводится единый валютный курс. Это признание весьма любопытно само по себе, так как становится видна пропасть, которая на практике разделяет экономики России и Белоруссии. Подтягивание к российским стандартам отражается и в абсолютном значении курса. Если с 1 января 1997 года доллар в Белоруссии находился в валютном коридоре с границами 15 500-21 050 белорусских рублей за доллар, то зафиксирован он на уровне 22 050 рублей. Фактическая девальвация белорусского рубля, во-первых, должна способствовать активизации внешнеторгового сальдо. Во-вторых, сделан шаг к сближению курсовой политики Белоруссии и России. Хотя простор для операций на кросс-курсах сохраняется: если официальный курс белорусского рубля к российскому составляет примерно 5:1, то получается, что доллар в Белоруссии дороже, чем в России, практически на тысячу российских рублей (до введения фиксированного курса разница была еще больше).
Итог: Белоруссия в своей валютной политике сделала шаг навстречу России. Вячеслав Соловов считает, что белорусская фиксация принципиально не отличается от текущей валютной политики российского ЦБ. В самом деле, в Минске решили, что отклонение от установленного правительством и Нацбанком курса допускается в пределах не более 1,5%. А значит, открывается дорога для постоянных микродевальваций, по которой и пойдет белорусская валюта. Возможно, что относительно фиксируемый курс будет средством подавления инфляции. По нашим оценкам, белорусские цены растут минимум в полтора раза быстрее российских. Именно инфляция и должна внести момент истины. Если она в Белоруссии не притормозит, то и вся затея с фиксацией курса лопнет. Но это с экономической точки зрения. А есть еще и высокая политика, и по ее логике теперь Москва должна сделать встречный шаг и в той или иной форме зафиксировать валютный курс. Пойдет ли на это Москва, зависит, будем все же надеяться, не столько от интеграционного напора из Минска, сколько от оценок реального потенциала инфляции. Если Москва будет продолжать настаивать на том, что рост цен в России в 1997 году не превысит 1% в месяц, то фиксация курса может стать реальностью. И тогда опять следует ждать слез экспортеров и новых ограничений для импорта, эффективность которого снова пойдет в гору.
НИКОЛАЙ Ъ-ВАРДУЛЬ