Новый памятник подвергся было критике со стороны Москомархитектуры, но это оказалось шуткой
Сообщение "Интерфакса" об осторожной, но явно нелицеприятной оценке памятника Петру I, данной первым заместителем председателя Москомархитектуры Юрием Григорьевым, произвел на сведущих в кулуарной жизни московского архитектурного чиновничества очень странное впечатление. Послушное мэру столичное архитектурное начальство до сих пор публично не высказывало никаких замечаний по поводу творений Зураба Церетели. И действительно: уже во второй половине дня Юрий Григорьев сообщил нам, что "Интерфакс" извратил его слова.
До вчерашнего дня Юрий Григорьев ни разу не высказывал ни малейшего признака недовольства памятником Петру I. Многие годы занимая пост первого заместителя главного московского архитектурного начальника, он всегда считался исключительно послушным чиновником. Поэтому даже вполне осторожное заявление: "Памятник Петру в целом неплохой, но слишком масштабный, поэтому он смотрелся бы лучше где-нибудь на берегу Финского залива" — в его устах прозвучало дерзостью.
Еще более странным показались его слова о том, что проект памятника Петру I был одобрен прежним руководством комитета, когда главным архитектором города был Леонид Вавакин; теперь же, по словам Григорьева, приведенных "Интерфаксом", Москомархитектура не может препятствовать строительству монумента. Странно это, во-первых, потому, что именно прежний главный архитектор Москвы Леонид Вавакин был инициатором столичного витка карьеры Юрия Григорьева, до того работавшего в Минске. Во-вторых, на своем посту первого заместителя ГлавАПУ Юрий Пантелеймонович вполне мог в момент утверждения проекта памятника публично высказать свои сомнения относительно его предполагаемого местонахождения, но почему-то именно тогда этого не сделал.
Во всяком случае даже слабую критику одиозного церетелиевского творения из уст чиновника Госкомархитектуры слышать непривычно, как и то, что кто-то в этой организации вдруг публично взял на себя ответственность за то, за что и вправду должен ее нести: за масштаб и место, где будет поставлен новый памятник. А Юрий Григорьев в интервью "Интерфаксу" подчеркнул, что хотя архитектурный совет города "не может ограничивать авторское право скульптора, однако должен определять место и масштаб того или иного объекта".
Все сомнения рассеялись ко вчерашнему вечеру, когда Юрий Григорьев после долгих совещаний все же позвонил по просьбе Ъ в редакцию и сообщил, что "Интерфакс" неверно растолковал его слова: памятник Церетели действительно хорош и удачно стоит на своем нынешнем месте. Более того, он так хорош, что может стоять где угодно, например, в Лужниках. О Финском заливе речи уже не шло. Более того: Юрий Пантелеймонович особенно упирал на то, что говорил о Церетели лишь с точки зрения частного лица (пусть и архитектора по образованию), а отнюдь не высокопоставленного столичного чиновника. И что "Лужков тут ни при чем": решение о месте, где стоять памятнику Петру, принималось именно Москомархитектурой, сам Григорьев в это время болел, а потому в голосовании не участвовал. Свою фразу в интервью "Интерфаксу" — о том, что Церетели не может строить маленькие памятники, потому что этого не позволяет его грузинский темперамент, — Григорьев просил считать дружеской шуткой.
ОЛЬГА Ъ-КАБАНОВА