Прошли довыборы в Академию художеств. Судя по результатам, политика президента Зураба Церетели становится все более определенной: под крышей академии он хочет собрать решительно все.
Новыми академиками стали Илья Глазунов, Александр Шилов и Татьяна Назаренко. Это из художников. Кроме того, академиком дизайна стал Вячеслав Зайцев, а почетным членом РАХ — Валентин Юдашкин. Академиками также стали директора музеев: ГМИИ им. Пушкина — Ирина Антонова, Эрмитажа — Михаил Пиотровский и Русского музея — Владимир Гусев и председатели Союзов архитекторов: российского — Юрий Гнедовский и петербургского — Владимир Попов.
С директорами музеев и архитекторами понятно. Открытие двух музеев Церетели (Современного искусства и музея Академии художеств) со сменными экспозициями из вещей других музеев требует хороших отношений с директорами крупнейших национальных собраний. Заметно, что Церетели стремится в Петербург, куда президент Путин собирается вкладывать некие суммы на реконструкцию города. Отсюда появление двух питерских музеев, а также председателя петербургского отделения Союза архитекторов Владимира Попова.
Но в целом ситуация более сложная и представляет Церетели не хозяйственником, а художественным политиком. Причем нехарактерным для российского ландшафта. Вместо традиционного здесь "разделяй и властвуй" он пользуется приемом обратным. И, надо сказать, успешно: на этих выборах он переизбран на второй срок с такой легкостью, что об этом даже не говорят как о событии.
Первое приглашение в академию бывших лидеров "шестидесятников" и "семидесятников" (тогда в члены-корреспонденты), состоявшееся два года назад, производило впечатление взорвавшейся бомбы. Сегодня на выставке в Академии художеств рядом висят и Павел Никонов, и Александр Шилов — фигуры художественно далековатые, но это не смущает ни того, ни другого. Но все же поразительно, что Илья Глазунов и Татьяна Назаренко вместе в один день станут действительными членами одной Академии художеств.
Но это произошло, и теперь, пожалуй, имеет смысл не столько этому удивляться, сколько оценивать последствия. Объединившись в рамках одной организации, ее члены молчаливо признали, что все их противостояния, все споры "западников" и "заединщиков", "формалистов" и "реалистов" — нечто менее важное, чем то, что их объединяет. Они все сошлись на том, что они достойные профессиональные художники, а остальное менее значимо. "Скажу тебе как профессионал профессионалу: рисуешь ты серьезно, а что ты заединщик — это твои личные убеждения".— "И я тебе скажу, хоть есть в тебе что-то жидомасонское, но композиция у тебя профессиональная". С такими речами могли бы теперь обратиться друг к другу Назаренко с Глазуновым.
Можно сказать, что все исповедальные и историософские идеи, которыми вроде бы вдохновлялся позднесоветский художественный процесс, отправлены на свалку самими их носителями. Появление в ряду уважаемых академиков Вячеслава Зайцева ставит жирный крест на всяком представлении об искусстве как выражении некой философии. Главное — чтобы было "профессионально".
Вряд ли сами художники решились бы признаться в таком итоге своих художественных программ. Так что Церетели оказался весьма острым куратором, выявившим некое новое состояние творческих исканий мастеров старшего поколения: по большому счету на мучившие их вопросы им стало наплевать, а важно, чтобы были почет, уважение и звание академика. Но после этого стало неясно, осталась ли за академией какая-либо художественная программа.
Единственное, что объединяет всех собранных здесь мастеров — это то, что они завоевали очень различный по типу, но все же авторитет в советское время. Сегодня академия объединяет всех бывших советских художников всех направлений. Если они кому-либо противостоят, то только тем, кто появился позднее. В принципе, фигуру такой художественной идеологии можно нарисовать. К нынешним выборам один из известнейших советских критиков, бескомпромиссный борец с Академий художеств Александр Морозов выступил со статьей-манифестом, в которой как дважды два объяснил, что роль академии принципиально изменилась, она объединяет теперь все лучшее, светлое и гуманистическое, что есть в российском искусстве, и противостоит только новой цензуре неоавангардного сознания, "практике инсталляции, перформанса, боди-, ленд- и медиа-'артов'". Такая художественная идеология была бы вполне осмысленна. Она укладывается в традицию борьбы академии с актуально новым и ее покровительством тому, что было новым двадцать лет назад. Однако уверенности в том, что Церетели возьмет на вооружение именно эту идею, нет — по крайней мере, сам Александр Морозов пока академиком не избран.
ПЕТР Ъ-ЦВЕТКОВ