В субботу в Москве все-таки прошел концерт американского артиста Мэрилина Мэнсона (Marylin Manson).
Ожидались бурные протесты верующих против американской нехристи, решившей дать концерт в день рождения патриарха. Но единственным весомым актом саботажа стало совершенно безнадежное выступление разогревающей местной группы Total. Тем не менее зрители, проявив стоическое терпение, выслушали группу (продюсеры, не дождавшись слова народа, уже записали ее в звезды) и замерли в ожидании.
Началось все так. Над сценой зажегся свет, и оказалось, что вся она скрыта за тонким занавесом. За ним замигали огоньки, зашевелились смутные тени, заиграла какая-то замогильная музыка. Потом тени стали более определенными — получилось что-то вроде пары огромных крыльев, между которыми вскоре стал различим вожделенный силуэт. Занавес упал, зал взорвался мощным ревом, который тут же потонул в музыке Мэнсона. А на заднике появилось изображение распятого на кресте младенца.
Скандальная звезда явилась московской публике в черном боди и рваных колготках. За ним показались музыканты, среди которых бас-гитарист в платье и клавишник с разноцветным хохолком и синими лампочками на одежде. Клавиши были укреплены на большой пружине и во время игры все время болтались. Клавишнику это нисколько не мешало. Сам Мэнсон, который на пресс-конференции выглядел усталым и манерным, на сцене стал совершенно другим. Талантливо оформленный фрик с модной дискотеки превратился в грозного шоумена с мощным голосом и харизмой, которая заполнила все пространство зала. Эффект получался просто ошеломляющий. Когда после третьей, кажется, песни Мэнсон истошным голосом заорал "Москааааау!", зал едва не упал на колени.
Через некоторое время после начала концерта с Мэнсоном случилось первое превращение. Он вышел на высоченных ходулях, в каком-то шлеме и при костылях. Похожий на огромного паука, певец зависал над своими музыкантами, грозил кому-то костылем и не забывал петь в прикрепленный к голове микрофон.
Потом он с ходулей слез и вел себя вполне примерно. Ну разве что все время поплевывал, кидал в зал недопитые бутылочки с водой и пару раз пытался запихнуть себе микрофон в задницу. Но когда в очередной раз свет погас и зажегся, на сцене оказалась кафедра с двумя человеческими головами, к которой вышел Мэнсон в чем-то средним между одеяниями папы римского и костюмом члена Ку-клукс-клана. И в течение одной песни делал вид, что проповедует.
Прошло время, свет снова зажегся и погас. Все увидели примерно то, о чем организаторы говорили накануне и во что слабо верилось. Трибуна, на трибуне Мэнсон в фуражке, а по бокам два самых что ни на есть настоящих сотрудника милиции — в форменных шапках, куртках, неподвижно простоявших всю песню "God, Guns and Goverment". Как их уговорили поддержать такого нарушителя общественного порядка без прописки и регистрации, вообще непонятно. Другое дело, что обещали и вовсе тридцать десантников, но в ВДВ наверное честью не поступились.
Третье превращение Мэнсона случилось в самом конце. Он встал в глубине сцены на пересечении лучей света. Стал делать движения руками, как будто его пытались распять. И медленно поднялся под самый потолок на некой конструкции, скрытой расширяющейся книзу тканью и похожей на исполинскую юбку. Там, наверху, спел еще — смотрелось впечатляюще. Спустившись, он надел ковбойскую шляпу и гитару, спел что-то грустное и мрачное. Потом было еще некоторое количество оглушительной смеси индастриала и хард-рока и песня на бис, после которой сразу зажегся свет, убивший надежду на продолжение.
ЮРИЙ Ъ-ЯРОЦКИЙ