Событие недели — "Все на продажу" (Wszystko na sprzedaz, 1969) Анджея Вайды (Andrzej Wajda), которому исполняется 75 лет (6 марта, "Культура", 8.40 и 22.20 *****). Классик польского кино посвятил это уникальное кинематографическое "стихотворение", горькое размышление о самой природе кинематографа памяти своего друга — актера Збигнева Цыбульского (Zbigniew Cybulski), сорвавшегося с подножки поезда глухой пьяной ночью. Лучший их фильм "Пепел и алмаз" (Popiol i diament, 1958) можно пересмотреть по РТР (5 марта, 24.00 *****). Пропал актер, не пришел на съемку, и режиссер безуспешно ищет его по друзьям и знакомым. Для каждого сгинувшая звезда — своя. Жена и любовницы, коллеги и собутыльники высказывают разные версии его исчезновения. Но когда становится известно о его гибели, скорбь отступает на второй план. "Все на продажу" — жестокий и честный слоган искусства кино. Не время грустить и бить себя в грудь, кино должно продолжаться во что бы то ни стало. Тем более что под рукой — новая звезда: лихой, длинноволосый, с улыбкой-оскалом, смертельно опасный для женских сердец Даниэль Ольбрыхский (Daniel Olbrychski). И когда он, красуясь, бежит наперегонки с табуном лошадей, режиссер командует: "Мотор!". Для него важно не столько то, что погиб человек; вместе с актером ушла эпоха. Ушел изломанный, хрупкий романтизм мальчиков в кожаных куртках, прошедших сквозь ад Варшавского восстания, городских ковбоев, агонизировавших в мещанских двориках, завешанных сохнущим бельем. Пришли 1970-е — годы без идеологии, без пафоса, годы самцов, настоящих мужчин, победителей, в свою очередь обреченных проиграть, но еще не догадывающихся об этом. Догадывается лишь режиссер: "Все на продажу!". Еще один значительнейший юбилей отмечает "Культура" 3 марта. Исполняется сто лет со дня рождения классика советского кино Марка Донского (1901-1981). Его судьба — яркая иллюстрация к афоризму "Нет пророка в своем отечестве". Перестройка небрежно скинула его с корабля современности. В самом деле, как можно всерьез относиться к режиссеру, всю жизнь экранизировавшего ладно бы только Максима Горького, но еще и Николая Островского и ничтожного Бориса Горбатова. Да еще "внесшего значительный вклад в кинолениниану" дилогией о матери Ленина. Между тем в мире, прежде всего во Франции и Италии, Марка Семеновича Донского чтят именно как пророка, как человека, снимавшего неореалистические фильмы, когда никакого неореализма еще и в помине не было, как блестящего и смелого мастера. Пересматривая новыми глазами его горьковскую трилогию конца 1930-х годов, нельзя не поразиться и специфической жестокости его режиссерского взгляда. Запоротые дети и босяки Горького кажутся героями не натуралистической соцреалистической драмы, а плодами разнузданной фантазии Бунюэля. "Радуга" (1944) (3 марта, "Культура", 10.55 ****), народная трагедия об оккупации и партизанской войне, также известна своей жестокостью, возвышающейся до уровня почти метафизического. Во всех историях мирового кино можно найти кадр из "Радуги", где немецкие солдаты гонят босиком по снегу беременную крестьянку, советскую Мадонну. Кинематограф Донского (как и Барнета) остается точкой отсчета для всего реалистического направления в советском кино. Возьмем хотя бы "Историю Аси Клячиной" (1966) (2 марта, "Культура", 22.20 ****) Андрея Кончаловского, в свое время запрещенную цензурой. Как бы ни был жесток режиссер в бытописании колхозной жизни, как бы ни были достоверны и пронзительны реальные деревенские типажи, в финале фильма внезапно сквозит такой конформизм, который был бы позволителен в сталинскую годину, но никак не в "оттепельную" пору. Когда героине приходит время рожать, она рожает не абы как, а под рассветные звуки советского гимна, да еще и ассистирует ей целая мотострелковая рота, случайно проезжавшая мимо. Впрочем, даже партизанскую войну можно снимать по-разному. Вестерн Луи Малля (Louis Malle) "Вива, Мария!" (Viva Maria, 1965) (4 марта, НТВ, 12.45 *****), где сыграли вместе такие несовместимые Брижит Бардо (Brigitte Bardot) и Жанна Моро (Jeanne Moreau),— один из самых изобретательных и веселых фильмов мирового кино. Две циркачки невзначай совершают революцию в страшной центральноамериканской диктатуре Сан-Мигель. Одна из них с колыбели владеет искусством минирования, поскольку ее воспитал нежный папочка, боевик Ирландской республиканской армии. Другая способна загипнотизировать жестокого диктатора так, что мир для него встанет с ног на голову. Но обе они дружно затыкают уши, когда приходится стрелять из пулемета, и невзначай изобретают стриптиз. И даже замшелые орудия пыток ломаются, когда красоток бросают в застенки инквизиции, волей режиссерской фантазии дожившей до начала ХХ века. Карнавальная революция Луи Малля была радостным предчувствием парижского мая 1968 года. Но в реальности все оказалось не совсем так радостно. В 1970-х в политический кинематограф придет удушающая серьезность. Место беззаботных полуобнаженных мятежниц займут высокоидейные журналистки с истовыми глазами и неустроенной личной жизнью, пытающиеся в одиночку победить транснациональные монополии, гораздо более устрашающие, чем опереточные диктаторы в эполетах и пулеметных лентах. "Китайский синдром" (The China Syndrome, 1978) Джеймса Бриджеса (James Bridges) (3 марта, ОРТ, 23.30 ***) — характерный образец такого честного, умелого, но не очень оригинального и довольного тоскливого кино. Впрочем, его сюжет по-прежнему актуален. Журналистка Джейн Фонды (Jane Fonda) становится случайным свидетелем аварии на атомной станции, которая, по уверению ответственных лиц, никому не грозит, и пытается при помощи прозревшего инженера-атомщика нарушить заговор молчания, окружающий атомную энергетику. Курьез недели — "Леди в озере" (Lady in the Lake, 1946) Роберта Монтгомери (Robert Montgomery) (6 марта, РТР, 0.50 ***). Особенность этой приятной и основательной — в лучших традициях черного фильма — экранизации романа Реймонда Чендлера (Raymond Chandler) заключается в том, что зрители почти не увидят лица главного героя. Он вовсе не человек-невидимка, даже в зеркале отражается. Просто не слишком умный режиссер решил поставить радикальный эксперимент с использованием "субъективной камеры". Взгляд героя, частного сыщика, отождествляется со взглядом камеры. Особенно эффектны в связи с этим те сцены, в которых героя, как всякого уважающего себя персонажа черного жанра, нещадно избивают гангстеры. Зрителям кажется, что по голове получают именно они, что не всегда доставляет положительные эмоции. Тем не менее "Леди в озере" показывают на протяжении десятилетий студентам киношкол во всем мире: на ошибках учатся. Что касается чисто развлекательного кинематографа, то любителям его на неделе — раздолье. Отметим известный сериал "Миссия невыполнима" (Mission impossible, 1998), переведенный в киноформат мастером жанра Брайаном де Пальма (Brian De Palma) (8 марта, ОРТ, 21.30 ***). Холодный технологический триллер запоминается одной из лучших погонь в современном кино, да еще зловещим началом, где герой, секретный агент, бессильно присутствует при истреблении всех его соратников врагами человечества, о чем он узнает по постепенной потере связи с ними. Да еще лихую и очень смешную армейскую комедию Романа Качанова "ДМБ" (1999) (3 марта, РТР, 21.30 ***), которую некоторые критики упрекают в идеализации жестокого казарменного быта — право же, совершенно напрасно.
Событие недели — "Все на продажу" (Wszystko na sprzedaz, 1969) Анджея Вайды (Andrzej Wajda), которому исполняется 75 лет (6 марта, "Культура", 8.40 и 22.20 *****). Классик польского кино посвятил это уникальное кинематографическое "стихотворение", горькое размышление о самой природе кинематографа памяти своего друга — актера Збигнева Цыбульского (Zbigniew Cybulski), сорвавшегося с подножки поезда глухой пьяной ночью. Лучший их фильм "Пепел и алмаз" (Popiol i diament, 1958) можно пересмотреть по РТР (5 марта, 24.00 *****). Пропал актер, не пришел на съемку, и режиссер безуспешно ищет его по друзьям и знакомым. Для каждого сгинувшая звезда — своя. Жена и любовницы, коллеги и собутыльники высказывают разные версии его исчезновения. Но когда становится известно о его гибели, скорбь отступает на второй план. "Все на продажу" — жестокий и честный слоган искусства кино. Не время грустить и бить себя в грудь, кино должно продолжаться во что бы то ни стало. Тем более что под рукой — новая звезда: лихой, длинноволосый, с улыбкой-оскалом, смертельно опасный для женских сердец Даниэль Ольбрыхский (Daniel Olbrychski). И когда он, красуясь, бежит наперегонки с табуном лошадей, режиссер командует: "Мотор!". Для него важно не столько то, что погиб человек; вместе с актером ушла эпоха. Ушел изломанный, хрупкий романтизм мальчиков в кожаных куртках, прошедших сквозь ад Варшавского восстания, городских ковбоев, агонизировавших в мещанских двориках, завешанных сохнущим бельем. Пришли 1970-е — годы без идеологии, без пафоса, годы самцов, настоящих мужчин, победителей, в свою очередь обреченных проиграть, но еще не догадывающихся об этом. Догадывается лишь режиссер: "Все на продажу!". Еще один значительнейший юбилей отмечает "Культура" 3 марта. Исполняется сто лет со дня рождения классика советского кино Марка Донского (1901-1981). Его судьба — яркая иллюстрация к афоризму "Нет пророка в своем отечестве". Перестройка небрежно скинула его с корабля современности. В самом деле, как можно всерьез относиться к режиссеру, всю жизнь экранизировавшего ладно бы только Максима Горького, но еще и Николая Островского и ничтожного Бориса Горбатова. Да еще "внесшего значительный вклад в кинолениниану" дилогией о матери Ленина. Между тем в мире, прежде всего во Франции и Италии, Марка Семеновича Донского чтят именно как пророка, как человека, снимавшего неореалистические фильмы, когда никакого неореализма еще и в помине не было, как блестящего и смелого мастера. Пересматривая новыми глазами его горьковскую трилогию конца 1930-х годов, нельзя не поразиться и специфической жестокости его режиссерского взгляда. Запоротые дети и босяки Горького кажутся героями не натуралистической соцреалистической драмы, а плодами разнузданной фантазии Бунюэля. "Радуга" (1944) (3 марта, "Культура", 10.55 ****), народная трагедия об оккупации и партизанской войне, также известна своей жестокостью, возвышающейся до уровня почти метафизического. Во всех историях мирового кино можно найти кадр из "Радуги", где немецкие солдаты гонят босиком по снегу беременную крестьянку, советскую Мадонну. Кинематограф Донского (как и Барнета) остается точкой отсчета для всего реалистического направления в советском кино. Возьмем хотя бы "Историю Аси Клячиной" (1966) (2 марта, "Культура", 22.20 ****) Андрея Кончаловского, в свое время запрещенную цензурой. Как бы ни был жесток режиссер в бытописании колхозной жизни, как бы ни были достоверны и пронзительны реальные деревенские типажи, в финале фильма внезапно сквозит такой конформизм, который был бы позволителен в сталинскую годину, но никак не в "оттепельную" пору. Когда героине приходит время рожать, она рожает не абы как, а под рассветные звуки советского гимна, да еще и ассистирует ей целая мотострелковая рота, случайно проезжавшая мимо. Впрочем, даже партизанскую войну можно снимать по-разному. Вестерн Луи Малля (Louis Malle) "Вива, Мария!" (Viva Maria, 1965) (4 марта, НТВ, 12.45 *****), где сыграли вместе такие несовместимые Брижит Бардо (Brigitte Bardot) и Жанна Моро (Jeanne Moreau),— один из самых изобретательных и веселых фильмов мирового кино. Две циркачки невзначай совершают революцию в страшной центральноамериканской диктатуре Сан-Мигель. Одна из них с колыбели владеет искусством минирования, поскольку ее воспитал нежный папочка, боевик Ирландской республиканской армии. Другая способна загипнотизировать жестокого диктатора так, что мир для него встанет с ног на голову. Но обе они дружно затыкают уши, когда приходится стрелять из пулемета, и невзначай изобретают стриптиз. И даже замшелые орудия пыток ломаются, когда красоток бросают в застенки инквизиции, волей режиссерской фантазии дожившей до начала ХХ века. Карнавальная революция Луи Малля была радостным предчувствием парижского мая 1968 года. Но в реальности все оказалось не совсем так радостно. В 1970-х в политический кинематограф придет удушающая серьезность. Место беззаботных полуобнаженных мятежниц займут высокоидейные журналистки с истовыми глазами и неустроенной личной жизнью, пытающиеся в одиночку победить транснациональные монополии, гораздо более устрашающие, чем опереточные диктаторы в эполетах и пулеметных лентах. "Китайский синдром" (The China Syndrome, 1978) Джеймса Бриджеса (James Bridges) (3 марта, ОРТ, 23.30 ***) — характерный образец такого честного, умелого, но не очень оригинального и довольного тоскливого кино. Впрочем, его сюжет по-прежнему актуален. Журналистка Джейн Фонды (Jane Fonda) становится случайным свидетелем аварии на атомной станции, которая, по уверению ответственных лиц, никому не грозит, и пытается при помощи прозревшего инженера-атомщика нарушить заговор молчания, окружающий атомную энергетику. Курьез недели — "Леди в озере" (Lady in the Lake, 1946) Роберта Монтгомери (Robert Montgomery) (6 марта, РТР, 0.50 ***). Особенность этой приятной и основательной — в лучших традициях черного фильма — экранизации романа Реймонда Чендлера (Raymond Chandler) заключается в том, что зрители почти не увидят лица главного героя. Он вовсе не человек-невидимка, даже в зеркале отражается. Просто не слишком умный режиссер решил поставить радикальный эксперимент с использованием "субъективной камеры". Взгляд героя, частного сыщика, отождествляется со взглядом камеры. Особенно эффектны в связи с этим те сцены, в которых героя, как всякого уважающего себя персонажа черного жанра, нещадно избивают гангстеры. Зрителям кажется, что по голове получают именно они, что не всегда доставляет положительные эмоции. Тем не менее "Леди в озере" показывают на протяжении десятилетий студентам киношкол во всем мире: на ошибках учатся. Что касается чисто развлекательного кинематографа, то любителям его на неделе — раздолье. Отметим известный сериал "Миссия невыполнима" (Mission impossible, 1998), переведенный в киноформат мастером жанра Брайаном де Пальма (Brian De Palma) (8 марта, ОРТ, 21.30 ***). Холодный технологический триллер запоминается одной из лучших погонь в современном кино, да еще зловещим началом, где герой, секретный агент, бессильно присутствует при истреблении всех его соратников врагами человечества, о чем он узнает по постепенной потере связи с ними. Да еще лихую и очень смешную армейскую комедию Романа Качанова "ДМБ" (1999) (3 марта, РТР, 21.30 ***), которую некоторые критики упрекают в идеализации жестокого казарменного быта — право же, совершенно напрасно.