Один из вариантов базисного учебного плана, по которому будет вестись эксперимент в российских школах, был признан педагогическим сообществом революционным. Ничего подобного в наших школьных программах еще не было. О том, что предлагают новаторы, МАРИНЕ Ъ-ИВАНЮЩЕНКОВОЙ рассказывает один из разработчиков этого учебного плана, директор московской школы #1060 АНАТОЛИЙ ПИНСКИЙ.
— В чем новизна вашего варианта учебного плана?
— Первые два плана (как и действующий сегодня) — это все равно что комплексный обед в столовой. Наш план в какой-то мере предлагает идею ассортимента. Мы как бы говорим школьнику: у тебя несколько блюд, и ты из них можешь выбрать.
— В чем суть предлагаемой вами модульной системы обучения?
— Мы предложили построить учебный процесс не только по схеме "столько-то часов в неделю", но и по схеме освоения каких-то блоков или модулей — как в ряде зарубежных стран. Ты должен освоить определенный модуль — например, "Элементы статистики", 48 учебных часов — и потом сдать по нему зачет. Скажем, в шестом классе в москвоведении есть модуль "Исторический центр Москвы", на который отводится, например, десять часов. Дети должны какую-то часть часов прослушать учителя на эту тему, какую-то — сходить на экскурсию и пр. Если кому-то нравится биология, он может выбрать дополнительный модуль по генетике или по аквариумным рыбкам. И тогда возможностей для выбора становится больше.
— Если вводить модульное обучение, надо отменять текущие оценки?
— Сложившаяся система оценок чудовищна. Знаете, в моей школе нет оценок, только по итогам обучения в старших классах. Мы, кстати, предлагали безоценочную систему как минимум в начальной школе. Второклассница забыла пример, ей ставят "двойку", она плачет — это же ужас! В средней и старшей школе может быть более сложная система оценивания. Мы предлагали, в частности, метод "портфолио", когда человек накапливает свои достижения. Написал контрольную — от 10 до 20 очков. Сделал устное выступление на уроке — от 2 до 7 очков. Но это, к сожалению, даже не стало темой обсуждения. Если большинству учителей предложить работать в безоценочной системе, они лишатся инструмента устрашения. Это все равно что кучер лишается плетки.
— Насколько я знаю, вы предлагаете также ввести интегрированные курсы. Что это такое?
— Во многих странах, Швеции, Израиле, Австралии, США, Канаде, учат в основной школе science — интегрированный курс естественных наук. В нем есть основы знаний о природе и конкретные проекты. Например, школьникам надо пройти тему "Пруд". Он должен изучить свойства воды — почему пруд зимой не промерзает насквозь, как там живут бактерии, рыбы и пр. Интеграция наук — физики, биологии — в данном модуле проходит неформально. Вы что-то измерите, пронаблюдаете, опишете — и у вас возникнет целостный подход к тому, что сейчас изучается в разных предметах в разных классах.
— А много ли в России преподавателей, способных вести интегрированные курсы?
— Это больной вопрос. Даже при Хрущеве подготовка учителей была достаточно широкой (вспомните названия факультетов педвузов: "биохим", "истфил", "физмат"), но за последние 20 лет она очень сузилась. Теперь учитель географии не может вести биологию, а учитель физики — математику. Поэтому реформа содержания образования недостижима без реформы педагогического образования, а тут и конь не валялся.
— Ваш вариант учебного плана критикуют за то, что вы предлагаете сократить некоторые учебные блоки: мол, если меньше изучаешь, уровень образования ниже.
— Да, в нашем варианте меньше времени отведено на математику и естествознание. Но разгрузка — не угроза уровню образования. Наоборот, это возможность его повысить, ведь тогда ты изучаешь только те вещи, которые понимаешь и впоследствии можешь применять. Сейчас каждый российский школьник должен уметь написать формулу реакции амфотеризации гидроксидов. Написать ее он может, но когда задаешь вопрос: "Почему облака состоят из воды, но она не падает на землю?" — не отвечает. Наш школьник знает не меньше, а больше, чем, например, шведский. То есть он больше механически вызубрил. Но применить это вызубренное в практической ситуации он не может. Я считаю, что реальная разгрузка — это не когда дети приходят домой в два часа дня вместо трех. Они могут сидеть в школе и дольше, но делать то, что им ближе и интереснее.
— Но время на какие-то предметы вы предлагаете увеличить...
— Мы предлагаем отвести больше времени на физкультуру, искусство и деятельность в окружающем мире. И на иностранный язык. В моей школе, например, он идет с первого класса. Я считаю, что в России это малореально, но он должен идти минимум со второго класса, можно преподавать его минимум по три часа в неделю. Это можно сделать в ближайшие пять лет.
— Может ли эксперимент по отработке новых учебных программ изменить ситуацию в школе в целом?
— Если речь идет об изменении модели школы в целом — ее программ, атмосферы, расписания, режима — то это не только вопрос эксперимента. За прошедшие десять лет в массовой школе не случилось серьезных позитивных изменений, но появилось какое-то количество — может, 2% — инновационных школ. Это некоторая закваска. С другой стороны, во многом это проблема родителей. Если им до фени, что на их детей орут и зомбируют их зубрежкой деполимеризации непредельных углеводородов, никакой министр образования ничего изменить не сможет.
— Тогда зачем нужен эксперимент по БУПам?
— БУП — один из инструментов, при помощи которого можно добиться, чтобы стандарт был более разумным. Если, например, за основу содержания образования будет принят наш вариант БУПа, то и содержание стандартов, и требования к ученикам будут серьезно меняться.
— Вы будете участвовать в разработке стандарта?
— Мы будем либо предлагать свой вариант, либо участвовать в коллегиальной работе. Я думаю, разработкой будет заниматься несколько структур и появится несколько проектов. Но как они будут выглядеть в итоге, непонятно.