Ане шесть лет, она из Винницы. Родители привезли Аню в Петербург, потому что на Украине ей уже никто не может помочь. Зная это, я готов был увидеть худого анемичного ребенка, капризного и настороженного. Но Аня Семенова — красивая девочка, умная и доверчивая, даже открытая. Она на редкость активная, минуты на месте не усидит. Когда мы только познакомились, всем казалось, что болезнь отступила. Как говорили родители, опухоль "куда-то ушла". И все поверили в чудо — в то, что ушла навсегда. На самом деле беда могла вернуться в любой момент — злокачественная лимфома Беркитта. И она вернулась.
Надо отдать должное украинским врачам. В Виннице от Семеновых не отмахнулись, не выговаривали, что зря де паникуют и беспокоят по мелочам. В самом деле, что особенного — температуры нет, девочке даже не больно, разве что распухли лимфатические узелки на шее.
А ведь нередко бывает и в России, и на Украине: заглянет домой участковый детский врач, подожмет губы: "Если нас будут вызывать по таким пустякам, то когда же работать!" Потому вовремя не распознают, запустят болезнь — и слишком часто до такой степени запустят, что лечение уже невозможно.
Так что украинские врачи обеспокоились как раз вовремя: биопсия, анализы показали, что опухоль злокачественная. Причем редкая для наших широт, более распространенная в Африке и Новой Гвинее. Четыре блока химиотерапии вывели Аню в ремиссию, но ненадолго.
Подлость этих заболеваний еще и в том, что лечение дарит надежду, а потом болезнь очень часто эту надежду забирает. Ребенок в ремиссии — кажется, что все, справились, беда позади. Но ремиссия сменяется рецидивом — и тем глубже отчаяние: да можно ли вообще с этим справиться?!
Жизнь Семеновых изменилась. Теперь главным стала Анина болезнь и борьба с ней. Родители Ани, их зовут Елена и Олег, узнали об этой болезни все, что только могли узнать не врачи. И делают все что могут. Это по их настоянию винницкие анализы уже не раз были перепроверены и в Киеве, и в России.
Мы с Олегом познакомились в Петербурге в Институте детской гематологии и трансплантологии им. Р. М. Горбачевой. Он пытался разузнать, как и где лечить дочку. В институте ему подтвердили: да, у Ани рецидив. Надо еще раз пролечиться химией, на этот раз в 31-й городской больнице Петербурга, где лечат по новой эффективной методике, пока еще недоступной украинским докторам. А потом обязательно пересаживать Ане чужой здоровый костный мозг, чего тоже пока нельзя сделать на Украине, там делают только родственные пересадки.
Теперь Аня с мамой уже лежат в больнице, на той самой эффективной "химии". А тогда, в начале лета, мы сидели в парке на берегу Невы, на окраине города, где река еще не в граните. Аня ловила пушинки и рассматривала смешных собак: огромный дядька гулял с двумя маленькими, будто игрушечными, таксами. Потом Аня обнаружила цветущее дерево, оглянулась на нас и стала, шевеля губами, подсчитывать, сколько же цветочков хватит на всех.
Олег почти профессионально говорил мне о том, что и как в организме дочки происходит на клеточном уровне. Такое впечатление, будто он знает все о хромосомах, генах и геномах. Он только до конца так и не может поверить, что все это произошло и происходит с ними, с их дочкой. Они с Леной каждый день ходили в церковь и, когда опухоль "куда-то ушла", полагали, что помогли вера и молитвы. Может, предполагали они, все-таки произошло чудо и опухоль ушла навсегда?
Что тут сказать — чудес не бывает? Наверное, они все-таки бывают, только мы неправильно понимаем само слово. У этой самой экзотической лимфомы Беркитта есть ведь и другое название — рак. Более привычное для нашего уха и страшное до ужасной определенности. Короткое слово — и вроде ничего больше не надо говорить, все ясно. Приговор. А ведь это уже не так. Теперь некоторых лечит даже химиотерапия. К другим, кого она "не берет", применяют более радикальные меры, пересаживают им здоровые кроветворные стволовые клетки, которые мы называем костным мозгом. И большинство заболевших все-таки излечиваются — вот что надо считать чудом.
К Ане лимфома вернулась, чуда пока не произошло, несмотря на родительские молитвы. Но если Бог есть, он-то лучше нас знает: одними молитвами не обойтись. Лена и Олег, люди глубоко верующие, тоже это знают.
Они только не знают, где деньги взять. Аня в России иностранка, для нее платный не только поиск донора, который госбюджет не оплачивает и российским детям. Для Ани в России платное и все другое, что для наших ребятишек входит в государственные квоты. На Украине тоже есть государственные программы лечения детей. Но вот в таких, как Анин, случаях госбюджеты наших стран еще не умеют компенсировать друг другу затраты на лечение. Может, научатся? А пока не научились, будем помогать всем миром.
И верить в чудо. Аня сама — чудо. Вот в нее и надо верить.