В рамках своего международного фестиваля Мариинский театр представил программу возобновленной советской классики. Показанные в фрагментах "Лауренсия" (1939) и "Гаянэ" (1942) поразительно не походили на то, что до сих пор можно было о них прочесть.
Оба принадлежат так называемому драмбалету, ведущему стилистическому направлению 1930-1950-х годов. При этом открывался вечер вторым актом репертуарной "Легенды о любви" Юрия Григоровича. Премьера этого спектакля в 1961 году придавила драмбалет надгробной плитой: новое направление назвали симфобалетом. Вожди драмбалета писали в обком, обвиняли реформаторов в формализме и порнографии, страсти кипели непередаваемые. А теперь вот представители вражеских кланов мирно соседствуют в концерте, объединенные названием "Золотой век советского балета". Что правильно: золотой век для советского балета начался еще авангардом 1920-х. С тех пор постоянно что-то бурлило: авангардистов сдавали в утиль начинающие авторы балетов-драм, тех, в свою очередь,— симфонисты. Когда симфонисты иссякли, золотой век кончился. Ни одной крупной стилистической системы советский балет с тех пор так и не произвел, а потом уже и вовсе потерял прилагательное "советский".
За двадцать с лишним лет господства драмбалет, понятно, успел заполонить собой все советские театры. До наших дней дожили только два образчика жанра: "Бахчисарайский фонтан" Ростислава Захарова и "Ромео и Джульетта" Леонида Лавровского. Считается, что это были первая большая удача ("Фонтан") и наивысший художественный пик ("Ромео") драмбалета. "Лауренсия" Вахтанга Чабукиани, поставленная по пьесе Лопе де Вега, имела резонанс, но несколько выпадала из потока стилистически: праздничная театральная условность вместо скрупулезного правдоподобия ("Одно платье балетного крестьянина могло бы прокормить целую испанскую деревню",— ворчали критики), обилие открыто виртуозных, останавливающих действие танцев вместо непрерывной повествовательности. Зато "Гаянэ" Нины Анисимовой считалась махровым экспонатом периода упадка жанра: накал газетной передовицы, сюжет, в подробностях и извивах которого черт ногу сломит, диверсанты, советский колхоз, секреты геологов, идейная дочь председателя колхоза и т. д. Но невозможно было предположить, что "Лауренсия" выпадает из потока настолько. Вместе с "Гаянэ" — если прикладывать к обоим балетам до сих пор известную классификацию балетов-драм.
Никакой тебе ориентации на МХАТ, "четвертой стены", интеллигентной сдержанности, строгой реалистичности и жизненной достоверности, бледной немочи танцев, принесенных в жертву описательной пантомиме. Танцы в "Лауренсии" и "Гаянэ" предельно агрессивны, эмоции утрированы. Танец в сумасшедшем темпе накатывает на рампу, на зрителей, под рев и раскаленные фанфары меди, рокот и обвалы ударных, треск кастаньет. Это хореография, которая сочинялась и танцевалась с сильнейшим чувственным удовольствием от движения: очень простая лексика (скандируются несколько па), победный охват пространства, азарт разгоряченных мышц, дикий избыток сил, самодостаточный опьяняющий ритм. Так ее станцевали и в Мариинке. На один вечер с артистов слетело чинное академическое благообразие.
Оставим "Лауренсию": кордебалет был весьма неплох, но классические солисты во главе с грузной Татьяной Ткаченко ее попросту провалили. Но когда, например, в "Гаянэ" под огненного Хачатуряна мужской кордебалет несся через сцену, бешено вращая глазами и саблями, солист Ислом Баймурадов, не щадя связок, перелетал из конца в конец, с размаха приземляясь на колено, Антон Корсаков заглатывал прыжками немыслимое пространство, Полина Рассадина закидывала голову до самых пяток, а сабли вонзали в сцену так, что гнулись бутафорские клинки, становилось ясно — это русская Азия до прихода Баланчина. И никакой Баланчин ее не исправит. Мы честно будем тянуть стопы и округлять руки, располагать тело в сложнейших темпоритмических сетках, культивировать мастерство. Но дайте только простую варварскую песню Нины Анисимовой или Вахтанга Чабукиани, русский балет себя покажет — хоть армянами ("Гаянэ"), хоть испанцами ("Лауренсия").
ЮЛИЯ Ъ-ЯКОВЛЕВА, Санкт-Петербург