Гастроли танец
На Чеховском фестивале, проходящем при поддержке Министерства культуры РФ и правительства Москвы, Национальный театр танца Испании показал свою вторую гастрольную программу (о первой "Ъ" писал 15 июля), состоящую из 25-минутного балета Начо Дуато "Белая тьма" и 50-минутного "Noodles" Филиппа Бланшара. "Лапша" последнего показалась неаппетитной ТАТЬЯНЕ КУЗНЕЦОВОЙ.
Француз Бланшар поставил "Noodles" десять лет назад. То есть Национальный театр танца Испании покупал не кота в мешке, а готовую продукцию и, вероятно, остался покупкой доволен, раз привез ее в Москву. Спектакль сделан с претензией на юмор, хотя в программке автор Бланшар подает его чуть ли не как диссертацию: "Я попробовал сконцентрироваться на четырех понятиях — насилие; сила притяжения, невесомость, левитация; популярный танец; творчество Фрэнсиса Бэкона".
"Noodles" начинается с невинного розыгрыша: представительница труппы с помощью переводчика объясняет зрителям, что из-за технических неполадок начало спектакля будет задержано на час. Вероятно, ожидался возмущенный ропот зала, что позволило бы установить со зрителями непосредственный контакт. Однако реакция москвичей оказалась непредусмотренной: ворчащие зрители беспрекословно двинулись вон из зала. Пришлось срочно гасить свет — шутка не затянулась.
В отличие от других шуток, составлявших суть этой эстрадной, как сказали бы в советские времена, программы. Каждый из ее номеров строился на каком-нибудь приеме — в одном дуэте участники, изображавшие парочку под кайфом, должны были обжиматься, падать и поворачиваться, слившись головами (возможно, так хореограф Бланшар изображал "силу притяжения"). В другом номере тройка парней кувыркалась на диване: через спинку, ручки и друг друга (мужчины — вероятно, отсылка к Бэкону, однако резвились они чрезмерно жизнерадостно для этого художника). Был дуэт, в котором малышка-партнерша запрыгивала на рослого кавалера, а тот должен был ее крутить и отбрасывать без помощи рук (это, скорее всего, означало "насилие" по-бланшаровски). В очередном номере солист, привязанный к колосникам резиновым шлангом, то клонился к сцене всем телом, то перелетал ее в гигантских прыжках (здесь, понятно, речь шла о "левитации" с "невесомостью").
Нехитрые приемы исчерпывали себя в первые же полминуты, а номера длились раз в десять дольше, отчего возникало стойкое ощущение, будто тебя битый час принудительно кормят лапшой. Размокшая noodles, которую артисты выносили в мисках и разбрасывали по авансцене, лишь усиливала это впечатление.
Балет Начо Дуато "Белая тьма" на музыку Карла Дженнингса — одна из его лучших работ, а на фоне "Noodles" выглядит и вовсе гениальной. Хореограф посвятил балет сестре, погибшей в 29 лет от передоза, сумев превратить личное горе в балетный монумент всем жертвам "белой тьмы". Ничего плакатного или назидательного в этом балете нет — он красив и печален, как католическое кладбище. Губительный порошок — главный элемент скупой сценографии спектакля. Нежный белый песочек струйкой падает с колосников; героиня, зачарованная белой горкой, рвется прочь из рук партнера и сникает марионеткой, сломав в локтях и вывернув кистями наружу бессильные руки. Драматичные дуэты главной пары неизбежно разрешаются дисгармонией — пленительная гладкопись слитных поддержек прерывается статикой сломанных поз. Центральных персонажей то и дело оттесняют четыре пары энергичных корифеев, проживающих свою историю кайфа, ломки и гибели. В финале водопад струящегося песка погребет под собой бессильно сгорбившуюся героиню, и сцену накроет полная тьма.
Тьма накрыла и будущее Национального балета Испании. На московских гастролях балеты Начо Дуато труппа танцует в последний раз: после того как в прошлом году минкульт Испании не продлил контракт с хореографом, тот запретил танцевать все им поставленное, но дал труппе год отсрочки — как раз до завершения московских гастролей. После второй программы испанцев стало очевидно, что приговор бывшего руководителя может оказаться смертельным для труппы: без балетов Начо Дуато выжить ей будет нелегко. Во всяком случае на "лапше" вроде бланшаровской не продержаться.