В Большом зале консерватории состоялся концерт оркестра и хора Государственной симфонической капеллы под управлением Валерия Полянского. Дирижировал Геннадий Рождественский, исполнивший кроме того еще две роли: рассказчика-комментатора и автора полутора из трех звучавших сочинений.
Концерт, приуроченный к 70-летию Геннадия Рождественского, вылился в жанр концерта-рассказа о русской музыке и музыкантах. Любопытной преамбулой к трем сочинениям — кантате Римского-Корсакова "Свитезянка", пяти танеевским хорам a capella (в оркестровой доработке Рождественского) и оратории самого Рождественского "Заповедное слово русскому народу" (на слова Ремизова) — прозвучали умильные рассказы дирижера-юбиляра.
Это не было похоже ни на вступительную лекцию, ни на конферанс, а скорее на собственное человеческое кредо, высказанное по поводу чужих биографий. Нетрудно было заметить симпатию к порядочности художественного содружества "чуждого какой-либо конкуренции" и к патриархальному укладу музыкального быта: "Олицетворяя неторопливый уклад жизни, Сергей Иванович Танеев возражал против установки водопровода в его доме на Сивцевом Вражке". В доказательство милейшее соображение Танеева: "Ведь что водопровод? Возьмет и сломается. (В зале хохот). А я выйду и крикну: 'Водово-о-о-з!', и он привезет хорошую чистую воду из реки".
Комфорту доверительного собеседования музыка не противоречит. Слушая "Свитезянку", ощущаешь себя словно в хорошем музее. Русский стиль без сусальности. Даже медь (три тромбона плюс пара труб и валторн) кажется легкой акварельной краской. Грубовато звучали разве что голоса солистов Большого театра — густое сопрано Марии Гавриловой и туговатый тенор Виталия Таращенко.
Чистоту музейной линии порушили танеевские хоры. В свое время написанные для пречистенских рабочих курсов, то есть для самодеятельности, они, кажется, ни в чем, кроме хорошего интонирования, не нуждались. Однако маэстро из особой любви к композитору добавил к ним оркестровую партитуру собственного сочинения. Этот опыт — в чем-то наивный, в чем-то деликатный — навряд ли можно назвать удачным: строгий хоровой монолит пошатнулся под нажимом откровенной иллюстративности танеевского соавтора. К тому же ощущалось, что композиторское вдохновение пришло к Рождественскому не сразу. Выражалось оно в серии компилятивных приемов из современной музыки.
Такой вот перформанс-вторжение в музыку былого с собственным реквизитом. Даже мило, поскольку без дидактики. К сожалению, "Заповедное слово русскому народу" как раз дидактику и привнесло. Свой опус Рождественский представил несколько манерно: "И я написал эту музыку на слова Алексея Михайловича Ремизова. Сочинение посвящено Валерию Кузьмичу Полянскому. Текст читает Юрий Петрович Любимов. Солисты — Мария (странно, что без отчества) Гаврилова и Максим Михайлов".
Музыку хочется описать примерно в той же манере. Много Модеста Петровича Мусоргского. Заметен Дмитрий Дмитриевич Шостакович. Кроме того, чувствуется Георгий Васильевич Свиридов, слышится "Вставай, проклятьем заклейменный" и очень-очень много Альфреда Гарриевича Шнитке.
ЕЛЕНА Ъ-ЧЕРЕМНЫХ