В воскресенье на сцене "Под крышей" театра имени Моссовета начался фестиваль московских пластических театров "PRO-движение". Стремление передовой отечественной публики обрести свой оригинальный танцевальный авангард было велико: наплыв зрителей превысил самые смелые ожидания организаторов.
Фестиваль задумывался как празднование десятилетнего юбилея класса экспрессивной пластики (КЭП) Геннадия Абрамова. Первый отечественный хореограф движенческого театра начал обучать своих студентов импровизации и прочим премудростям под крылом Школы драматического искусства Анатолия Васильева. На бесплатные показы класса в 90-е ломилась вся Москва: они были единственной альтернативой официальному "современному балету". К 1997-му мирный студенческий этап закончился. Питомцы Абрамова возжаждали творческой самостоятельности и образовали два новых сообщества. Одни под претенциозным именем "По.в.с.танцы" (расшифровывается как "Почти внутренне свободные танцы") занялись пластическим самовыражением. Другие, назвав себя "Квартирой #5" по номеру жилплощади, выделенной им Анатолием Васильевым, принялись импровизировать разные истории, причем с явным театральным уклоном. Сам Абрамов навербовал новый класс и, поссорившись с Васильевым, ушел из-под крыла школы.
К этому времени современный танец вошел в моду: только в Москве работало с десяток различных групп, занимающихся всем подряд — от контактной импровизации до танца буто. Никто никакой школой толком так и не овладел, а в терминологии все окончательно запутались. Тогда решено было считать, что отечественный современный танец пошел своим путем, отличным от западного. Его включили отдельной строкой в фестиваль "Золотая маска" (в прошлом году абрамовская "Кровать" открыла список призеров национальной премии), и авангардисты почувствовали себя почти полноправными участниками театрального процесса. Почти, но не совсем: репетировать, выступать и получать хоть какие-то средства к существованию им было решительно негде.
Этой пронзительной теме и решил посвятить свое выступление открывший фестиваль юбиляр Абрамов. Проблема регулярных появлений на публике действительно оказалась одной из самых острых: первый же вечер показал, что комнатные радения экспериментаторов далеки от требований профессиональной сцены. Их нисколько не волнует ни процесс отбора, ни техническая отделка накопленного материала. Убеждение, что любое движение (хоть ковыряние в носу) приобретает значительность только потому, что оно выставлено на всеобщее обозрение, оказалось основополагающим теоретическим постулатом и главным руководством к действию.
В результате некогда милый 20-минутный этюд Константина Мишина и Ирины Гонтовой из "Квартиры #5" под названием "Сутра Камы" (про разнообразные неурядицы, возникающие между разнополыми людьми после десяти лет совместного существования) расползся до часового патетического манифеста. Столь же нудного и малосодержательного, как застарелые семейные разборки, несмотря на обилие аксессуаров и факирские фокусы типа выдувания пламени. Утомленная публика удирала с представления прямо через сцену.
Спектакль младшего КЭПа "Дальше было раньше", поставленный по кортасаровской "Жизни хронопов и фамов", был составлен из этюдов по рецепту удачных работ старшего класса семилетней давности. В отличие от старших младшие воспитанники Абрамова отличаются редким инфантилизмом и отчаянно заигрывают с публикой. Разнообразные сценические трюки, призванные скрыть отсутствие индивидуальностей, были смазаны многочисленными накладками, свойственными сырой студенческой работе. Впрочем, если бы представление укоротить вдвое и как следует отрепетировать, оно выглядело бы занятно.
В такой компании получасовое произведение Александра Пепеляева "Что такое морская капуста?" казалось крепко сбитым спектаклем. Хотя лично для меня пепеляевские режиссерские приемы — вроде хриплых воплей, натуралистических корчей, нарочитого жеманства бытовых подтанцовок и обильного использования популярных литературных текстов — пострашнее дилетантизма юных абрамовцев. Потому что фирменные примочки этого неудачливого пантомимного актера, но успешного импресарио, в продвинутой среде почитаются современным танцем, а на Западе — варварской брутальностью, типичной для русской самоидентификации. Лично мне так выглядеть не хотелось бы.
АСЯ Ъ-ЛАВРЕЦКАЯ