"Загадочная история Бенджамина Баттона"
"The Curious Case of Benjamin Button" 2008
"Первый канал", 29 июля, 23.00
У фильма Дэвида Финчера — безумный сюжет, почерпнутый из новеллы Фрэнсиса Скотта Фицджеральда, но именно его безумие делает фильм удручающе предсказуемым. Потеряв сына на мировой войне, слепой часовщик (Элиас Котеас) устанавливает на вокзальной башне часы, идущие в обратную сторону, и кончает с собой. В какой-то мистической связи с этими часами в день окончания войны рождается Баттон (Брэд Питт), крохотный старичок, морщинистый и обезножевший. Мать умирает родами, а ужаснувшийся отец отдает монстра в богадельню. Баттон живет наоборот, от старости к младенчеству. Как только это становится понятным, дальнейшее экранное действие оказывается бессмысленным. Заранее очевидно, к примеру, что к концу 1950-х Баттон, и на вид, и по паспорту 40-летний, купит мотоцикл и сможет наконец любить Дэйзи (Кейт Бланшетт), с которой познакомился, когда был дряхлым первоклашкой. То есть два часа Финчер назойливо иллюстрирует фантастическую посылку, или, точнее говоря, разжевывает ее, выдавая эту иллюстрацию за философскую притчу о любви и смерти. Что же до Брэда Питта, он низведен до статуса манекена, на котором тренируются гримеры и мастера компьютерных эффектов.
"Эди"
"Edy" 2005
"Первый канал", 29 июля, 3.40
Полнометражный дебют актера Стефана Герен-Тийе крепко сколочен из непрестанных головокружительных, как кажется режиссеру, поворотов и претендует на возрождение того анархического, злого, черного юмора, которым французское кино некогда отменно владело. Нечистоплотный страховой агент Эди (Франсуа Берлеан), помогающий родственникам клиентов спровадить самих клиентов на тот свет, имитируя суициды и несчастные случаи, срывается, запивает, глушит себя вынимающим душу джазом и пытается свести счеты с жизнью столь остроумным способом, что оказывается не самоубийцей, а убийцей. Луи, старший товарищ, как раз и сделавший из Эди столь позорное существо, охотно дает ему практические советы вроде "ну во-первых, надо убить вдову твоей жертвы". Понятно, что жизнь Эди теперь можно уподобить падающим, увлекая друг друга, костяшкам домино: катастрофа следует за катастрофой. Филипп Нуаре, играя Луи, явно держит в голове и своего старого прохвоста из "Откройте, полиция!" (1984) Клода Зиди, и старого киллера-аристократа из "Макса и Жереми" (1992) Клер Дэвер, одним словом, не слишком себя утомляет. Такое же ощущение дежавю вызывает и фильм в целом. Сдается, что великая традиция, породившая такие циничные шедевры, как "Зануда", "Никаких проблем!" или "Орел или решка", исчерпала себя и можно лишь имитировать ее, пусть и так опрятно, как это делает Герен-Тийе.
"Моцарт — навсегда"
"For Ever Mozart", 1996
"Культура", 31 июля, 23.15
Событие недели — фильм Жан-Люка Годара. Все его фильмы — события, что не мешает им последние лет двадцать быть совершенно невыносимыми. Перевернув грамматику мирового кино в 1960-х, он затем создал собственную, которой и пользуется. Его фильмы немыслимо красивы, но его послание непостижимо, и это бесит, тем более что мудрость Годара несомненна. Это уже и не фильмы, а нечто на перекрестке кино, музыки, поэзии, танца, живописи, философии. Все они — его автопортреты, они проницают друг друга, он пишет поверх уже написанного текста. Мысль и монтаж Годара основаны на парадоксах. "Моцарт" более внятен, чем другие, совсем уж герметичные фильмы. Хотя тайный смысл заключен уже в названии. По-французски оно читается как "Надо мечтать о Моцарте" или "Надо видеть Моцарта во сне". Очевидны переклички с фильмами тех времен, когда Годар вел диалог со зрителем, а не бормотал монологи. Бурлескная нелепость войны в Боснии, куда поехали ставить пьесу Альфреда де Мюссе "С любовью не шутят" Камиль (Мадлен Асса), внучка Камю, ее кузен Жером (Фредерик Пьеро) и служанка Джамиля, напоминает о великой антивоенной сатире "Карабинеры" (1963). Бурлескная "хореография" делает пытки и казни страшнее, чем они предстали бы в натуралистическом изображении. Камиль рассуждает о философии, роя себе могилу; партизаны радостно, как кадры из турпоездки, показывают товарищу снимки расправы карателей с его семьей; бесполезные паяцы из Красного Креста не замечают убитых. Вторая линия фильма (хотя мышление Годара агрессивно нелинейно) — не менее бурлескные, чем война, попытки режиссера, дядюшки Вики (Вики Мессика), снять на берегу Женевского озера некий фильм "Роковое болеро". То есть, грубо говоря, "Моцарт" — размышление Годара на тему искусства и политики. Вики — несомненное альтер эго Годара: в картине "Имя Кармен" (1983) он сам играл такого же дядюшку террористки Кармен, режиссера, то ли эксцентрика, то ли маразматика. Впрочем, маразматиком он кажется лишь с точки зрения господствующего в мире кино, истребившего любую сложность. С таким кино 80-летний Годар воюет уже полвека, как воюет Вики, недовольный тем, что в море слишком мало воды.