Марка Jaeger-LeCoultre празднует юбилеи своих замечательных Reverso никак не реже чем раз в пять лет. В последний раз это было 75-летие, и его тоже отмечали в Париже. Тогда — в музее Родена, сейчас — в школе Beaux-Arts. Не странно ли это для швейцарской марки, расположенной в тишайшей деревушке Сантье, куда не то что от Парижа, но и от Женевы скачи — не доскачешь.
— Почему в Париже? — говорит мне глава Jaeger-LeCoultre Жером Ламбер,— да хотя бы потому, что патент на Reverso был получен именно здесь. И Эдмон Жаже был парижанином.
Истинная правда, один из отцов-основателей марки жил в Городе света. Но ведь, если следовать истории, часы Reverso родились в 1931 году строго по швейцарской линии.
Британский офицер в колониальной Индии показал своему другу, швейцарцу Сезару де Трею, часы, разбитые во время игры в поло. Де Трей, друживший с отцом-основателем LeCoultre, опять же швейцарцем Жаком Давидом Ле Культром, изобрел трюк, буквально перевернувший часовой мир. Он подумал, нельзя ли сделать часы, которые можно повернуть стеклом внутрь. За разработкой системы скольжения и поворота Ле Культр и Де Трей обратились к женевцу Венгеру, знаменитому своими часовыми корпусами, а механизм поворота разрабатывал Рене-Альфред Шово, лучший инженер швейцарской мануфактуры.
Патент, оформленный им 4 марта 1931 года, описывал Reverso как "часы, способные скользить на своем основании и полностью переворачиваться на другую сторону". Патент сродни знаменитой зингеровской "иголке с ушком впереди" — мало что столь же эффектного было придумано в часовом дизайне за последующие 80 лет.
Именно ради Reverso была создана компания Specialites Horlogeres, которая и стала вскоре Jaeger-LeCoultre. Трудно найти другие часы, так ясно представляющие швейцарский инженерный гений. Как справедливо говорит многолетний арт-директор марки Янек Делешкевич, работавший не над одной модификацией: "Нет другой модели, название которой так точно описывало бы ее сущность". Поворачивающиеся часы с тридцатых годов сделали многие, есть среди них и культовые, вроде "переворачивающегося танка" Cartier, что на двух винтах, но нет часов, харизмы которых хватило бы на непрерывные восемь десятилетий.
Это тем более странно, что схема Reverso — это система сплошных ограничений. Часы не могут быть ни круглыми, ни овальными, никакими, кроме прямоугольных. Им понадобилось семьдесят пять лет, чтобы побыть квадратными в Reverso Squadra, да и "сквадра" стала подтверждающим правило исключением — квадрат, как мы учили в школе, лишь частный случай прямоугольника. Но в эти прямоугольные рамки, как оказалось, можно уложить любой часовой шедевр.
Чего только не было за эти годы! Выставка в Beaux-Arts показала сотни вариантов: от самых простых до самых сложных, вроде Grande Complication a Triptyque c тремя "лицами", которые инженеры Jaeger-LeCoultre сделали именно в классической форме Reverso. Или часы с трехмерным турбийоном Gyrotourbillon 2. Или первые для марки часы с керамическим корпусом. Я уже не говорю о тех вариантах оформления verso, которые выполнили за эти годы художники — ювелиры, эмальеры, граверы. Этих вариантов без преувеличений — сотни. Но самое главное, что сделаны они совсем не для юбилейной отчетной выставки. Они сделаны для клиентов, которые до сих пор отрывают их с руками.
На свой парижский праздник Jaeger-LeCoultre собрали огромное количество знаменитостей. Ну, положим, Дайяне Крюгер странно было бы не прийти, она все-таки "лицо" марки. Но за ней стройными рядами шли и шли другие, ничем Jaeger-LeCoultre персонально не обязанные: Катрин Денев, Клайв Оуэн, Эдриен Броуди, Изабель Юппер, Инес де ла Фрессанж, Барбара Буи — люди разных поколений, в жизни которых существовало Reverso. Одни родились, когда часы праздновали десятилетие (Денев), другие — когда они отмечали сорокалетие (Броуди). Глядя на дам с господами, забивших до полной непроходимости огромный двор Beaux-Arts, я думал, есть ли в богатой Европе семья "с традициями", в которой не были бы хоть раз куплены Reverso. Возможно, что такой и не найдется.
К нынешнему юбилею Jaeger-LeCoultre сделали Grande Reverso Ultra Thin — часы толщиной всего 7,2 мм (вспомним, что у Reverso практически два корпуса) и без второго циферблата — по образцу исторической модели. И коллекционную Grande Reverso Ultra Thin Tribute to 1931, отличающуюся материалом корпуса — лимитированная серия из розового золота и нелимитированная из стали. Эти часы так же замечательны, как и сама Швейцария, место, где люди разных национальных темпераментов смогли найти общий язык, оставшись самими собой. Швейцарское может быть сурово-германским, или правильно-ретороманским, или легким итальянским, или блестящим французским. Reverso — самые французские из швейцарских часов. Речь не только о тесно связанной с Парижем эстетике ар-деко, сделавшей столицу Франции красивейшим городом счастливых лет между двумя войнами. Речь о французских качествах — любви к необычности формы, радости от удачного трюка и абсолютной точности выражения, отчетливой, как французский язык, звучащий со сцены в "Комеди Франсез". Reverso — часы с особенным поворотом, объединившие две стороны медали — французскую радость жизни и швейцарскую правду жизни — в одной удивительной часовой модели.