Фестиваль кино
Основной конкурс 33-го Московского кинофестиваля продолжает знакомить зрителей со среднестатистическим мировым кинематографом, преимущественно европейским. Есть в конкурсе пара небезынтересных фильмов, пара неудач, но основной массив составляют картины среднего уровня — резкого взлета его планки по сравнению с фестивалями прошлых лет ЛИДИЯ МАСЛОВА пока не заметила.
Заданная фильмом Сергея Лобана "Шапито-шоу" тема эрзаца так или иначе находит отражение в разных иностранных конкурсных фильмах. Например, дебютировавший в кинорежиссуре с экранизацией собственной пьесы "Уход" 75-летний бывший чешский президент Вацлав Гавел явно считает себя эрзацем Чехова, а заодно, возможно, и Кафки с Беккетом, но для абсурдиста слишком серьезно и трепетно относится к собственной драматургии, да и вдохновивших его предшественников чересчур уважает: гавеловские герои довольно почтительно и точно цитируют чеховский ностальгический монолог о том, что в прежние годы вишни было так много, что ее сушили, консервировали и мариновали. Впрочем, этот чеховский эрзац, этот сушеный, консервированный и маринованный "Вишневый сад", который представляет собой "Уход" (только в качестве Раневской выступает вышедший в отставку канцлер, которому предстоит расстаться с казенной виллой), не лишен проблесков остроумия и предлагает обширный паноптикум эксцентричных персонажей. Кто-то из них явно списан у Чехова (например, пожилой слуга Фирс), кто-то является более самостоятельным продуктом гавеловской фантазии — как, например, студентка-политолог, домогающаяся знаменитого политика к явному неудовольствию его постоянной спутницы (которую играет настоящая жена Вацлава Гавела актриса Дагмара Гавлова), или журналисты из газеты "Жуть!", в образы которых автор, видимо, вложил всю свою ненависть к прессе, и оттого они получились самыми колоритными и яркими в этом автобиографическом абсурдистском размышлении о том, как продолжать жить и не сойти с ума, когда привычный мир вокруг тебя рушится.
Герои итальянской "Легкой жизни" режиссера Лючио Пеллегрини, по профессии врачи, тоже радикально меняют привычную жизнь, уезжая в Африку лечить аборигенов и сталкиваясь с дефицитом резиновых перчаток. Эти профессиональные заботы, а также борьба с назойливыми насекомыми позволяют итальянцам немного отвлечься от их запутанной личной жизни. Однако она вскоре настигает их в лице женщины, которая становится женой одного из них. Еще один конкурсный фильм про любовь — драма французов Жан-Марка Барра и Паскаля Арнольда "Перевод с американского", героиня которой, дочка богатого американца, влюбляется в маньяка, насилующего и убивающего молодых парней, встречающихся им в их романтическом путешествии в фургоне по дорогам Франции. Узнав об интересном хобби своего возлюбленного, девушка сначала нервничает и мечется по лесу, но потом свыкается и даже выходит за маньяка замуж. "Перевод с американского", в котором много секса и насилия, претендует на смелость и провокационность, однако на самом деле авторы предлагают скорее вымученный и фальшивый эрзац секса, то и дело заставляя обнаженных героев принимать какие-то претенциозные эффектные позы и заставляя камеру долго в них всматриваться. Чуть живее и динамичнее сделан другой французский фильм, "Эскалация" Шарлотты Сильверы — эрзац "Дорогой Елены Сергеевны", снятый по пьесе Людмилы Разумовской. Основное отличие французской версии от советской, снятой Эльдаром Рязановым, заключается, пожалуй, в исполнительнице главной роли испанке Кармен Мауре, которая ведет себя гораздо более темпераментно и раскованно, чем наша пересушенная очкастая училка. Но в остальном не очень понятно, что прельстило Шарлотту Сильверу в этой педагогической драматургии — до такой степени, что она ощутила острую необходимость ремейка. Тем более что и каких-то принципиальных новшеств в нем раз-два и обчелся — например, в какой-то момент распоясавшиеся ученики героини выкидывают в окно ее котика, но он, к счастью, остается жив.
Фото: Валерий Левитин, Коммерсантъ
Традиционно уважаемый на ММКФ сегмент исторических фильмов составляет в конкурсе сербское "Монтевидео — божественное видение" Драгана Белогрлича о становлении сербского футбола в 30-е годы, которое выглядит как своего рода эрзац "Гарпастума" Алексея Германа-младшего, даже визуально,— разница в том, что в сербском фильме больше комических обертонов. А трагические преобладают в "Иоанне" поляка Феликса Фалька. Действие происходит в 1939-м году в Варшаве, где заглавная героиня подбирает маленькую еврейскую девочку, оставшуюся без матери, которую забрали в гестапо, и после некоторых колебаний оставляет ее у себя с риском для собственной жизни. "Иоанна" сделана по всем классическим правилам фильма о фашистских гонениях на евреев: и девочка очень трогательная, с огромными черными глазами, и добрая женщина Иоанна (Уршула Грабовская) демонстрирует внутренний надлом, с большой самоотверженностью отдается гестаповцу ради спасения девочки и героически сносит обвинения в коллаборационизме, и музыка за кадром звучит самая печальная, и ощущение, что ты все это много раз уже видел и авторы ничего нового по заявленной тематике сообщить не имеют, остается после фильма самое успокоительное.