Петербургский Театр на Литейном показал премьеру "Capriccio" в постановке режиссера Романа Смирнова. Сценарий его же. Спектакль самый что ни на есть новогодний: по определению автора, это "подведение итогов, прощание с веком".
Правда, подводить итоги и прощаться с веком Роман Смирнов начал еще лет пятнадцать назад в Малом драматическом театре. Но до премьеры "Capriccio" тогда не дошло. Тем не менее от замысла режиссер не отказался. Тем более что музыку написал Сергей Курехин, а расстаться с ней навсегда было совсем жалко. В итоге затея всплыла на Литейном. Доделывали спектакль в страшной спешке, но переносить премьеру не рискнули, видимо, опасаясь паузы еще на пятнадцать лет.
Художник Эмиль Капелюш вывернул сценическую "коробку" наизнанку, выдвинув подмостки в зрительный зал. Что полностью изменило акустику, наградив каждое слово таким призвуком, как если бы актеры говорили в колодец. Изрезал пол люками: персонажи вырастают как грибы и молниеносно исчезают. Даром что волокут с собой чемоданы разных размеров. Это создает на протяжении всего спектакля интересную вокзальную суматоху, прямо намекающую на нечто глубокомысленное вроде "все мы только гости на этой земле". Задав верную философскую установку, режиссер расслабился и предложил артистам импровизировать так, будто они вчера только окончили театральную академию.
Артисты отозвались с удовольствием. Выглядят они именно как курс выпускников. Еще нет лауреатов и премьеров, грядущая карьера только-только манит невиданными художественными свершениями, и каждый здесь молодец. Все ловко танцуют, выстукивают дробушки, отлично чувствуют ритм, задорно строят гримасы, орудуют дождевыми плащами как мулетой и голосисто поют. О чем спектакль? "О жизни". На каждое "почему" следует исчерпывающее "потому что так". Вот, например, девица со злости хватит кулаком по чемодану. Подружки послушают, и через несколько мгновений весь женский актерский состав увлеченно выстукивает на чемоданах какое-то импровизированное болеро. Каждая сцена выглядит как рекламный ролик мобильной умелой труппы в самом расцвете сил. Академическая хрустальная люстра над партером вздрагивает, когда на полную мощь пускают музыку Курехина. И переливается радужными дискотечными огнями.
"Птичий" язык, раскрашенный под итальянский, остроумные пантомимные микросценки (хореограф Сергей Грицай), суровое самоограничение в одежде (платьица, плащики, шляпы) — десятки братьев-близнецов "Capriccio" путешествуют по миру вместе с интернациональными мим-театрами. И многие имеют успех. Если бы Роману Смирнову хватило прозаического умения выстроить динамическое целое, его спектакль, вполне возможно, пополнил бы список счастливцев. Но однообразное лихорадочное возбуждение на сцене приедается довольно скоро. Что бы артисты уже ни делали — вынимали бы из шляп горящие лампочки, танцевали сиртаки, перебрасывались алым огоньком или, как киты, пускали из головы водяные фонтанчики.
МАРИЯ Ъ-ИВАНОВА, Санкт-Петербург