В Петербурге завершился международный фестиваль современного танца "Экзерсис-2000". Пока участники доделывали последние мастер-классы, внимание на себя оттянули молодые питерские хореографы — под покровом "Экзерсиса" они провели собственный однодневный фест "Solo-dance".
В штабе "Экзерсиса" на их счет высказались туманно: мол, как бы с нами, но как бы и нет. Что правда. "Solo-dance" подготовлен ассоциацией "Другой танец", она регулярно поставляет молодых российских хореографов для акций агентства "Визит", патронирующего главные питерские фестивали современного танца ("Экзерсис" в том числе). Правда, "Визит" поступает хитро. Современных российских творцов он стремится подать на пару с качественным импортным contemporary. В этом году, например, привез из Нидерландов хореографа Эмио Греко (Emio Greco), влюбившего в себя Москву на предыдущих гастролях. Для публики это щадящая стратегия: в первом отделении, скажем, влюбишься в Эмио Греко, после чего уже не так обидно за время, потраченное на встречу с отечественными тружениками танца. Но у тружениками на сей счет оказалось свое мнение. Они сняли на Невском концертный зал Союза театральных деятелей и на один вечер тоже назвались фестивалем.
На самом деле за этой нехитрой коллизией стоит нечто большее, чем простой дележ сфер влияния. Здесь сшиблись две петербургские модели существования contemporary как такового: западная (ее отстаивает "Другой танец") и российская ("Визит"). На Западе — тотальная политкорректность, все флаги в гости, полная отмена каких бы то ни было профессиональных норм, работающая круглый год система фестивалей, крепкая государственная и благотворительная поддержка, готовность признать искусством все, что объявит себя таковым, тьма полубезумных, зацикленных на себе графоманов, убежденных, что история танца началась с ними и ими же и закончится. В Петербурге пробовали этому научиться, но как-то не пошло. Здесь — крайняя неполиткорректность, мало фестивалей, жидкие спонсорские вливания, апология профессионализма. Согласно местной модели, если хореограф, не теряя собственной идентичности, прорвался к широкому зрителю, регулярно является граду и миру и даже держит постоянную труппу, он, скорее всего, гений, хотя бы финансовый. "Западники" из "Другого танца" всплывают крайне редко, держатся табунком и свои опусы исполняют сами. Публику собирают не вообще какую, а маленькую и свою. Несомненно, большей частью из тех коллег, кто не занят в концерте.
По крайне мере, на "Solo-dance" не покидало ощущение, что очутился на заседании подпольной секты. Все братаются, все друг с другом знакомы. Больше того, хуже того: глядя на сцену непременно что-то произносят вроде одобрительного "Да, это типичная Малкова". Типичность, правда, была скорее одна на всех. Участники извивались, закручивали тело произвольно брошенными руками, топтались на месте. Все больше под ненавязчивую, не сковывающую полет фантазии музыку: немного бряцанья, немного всхлипов, немного скрипа. Просто кто-то при этом еще и говорил (а рядом на экране мерцал он же — крупным планом), постепенно раздеваясь догола, но так, что к финальной позе свет притушили. Кто-то рычал, кто-то молчал, кто-то ногой качал. Говорить о профессиональных навыках смешно: творцы-исполнители всецело вверили себя и свои опусы бессознательным рефлексам собственного тела. "Что такое голова? — вопрошал один из.— Я понял, это шишка на позвоночнике". Увы, в сплоченном зале не нашлось ни одной старой брюзги, сказавшей бы сакраментальное "Оно и видно, молодой человек, оно и видно".
ЮЛИЯ Ъ-ЯКОВЛЕВА, Санкт-Петербург