Сегодня заканчивается официальный визит в Москву маршала польского сената БОГДАНА БОРУСЕВИЧА. О том, какую роль в развитии двусторонних отношений сыграла авиакатастрофа под Смоленском, почему Москва болезненно реагирует на планы по размещению на территории Польши элементов ПРО НАТО и чем Варшава намерена заменить на российском рынке белорусские продукты, он сразу по прилете в Москву рассказал корреспонденту “Ъ” ПАВЛУ ТАРАСЕНКО.
— Вместе с вами в Москву прибыла внушительная польская делегация. Какие цели перед ней стоят?
— Действительно, в Россию приехали представители 14 из 16 воеводств Польши. При этом семь регионов вообще представлены их главами. Все они принимают участие в третьем российско-польском Форуме регионов, целью которого является углубление прямого сотрудничества на региональном уровне. Заявленная тема нынешнего форума — инновации и высокие технологии. Однако я не исключаю, что в ходе встреч будут обсуждаться и экономические вопросы. Нужно, чтобы наше сотрудничество стояло сразу на трех ногах — экономике, политике и региональной кооперации. Это сделает российско-польские отношения более стабильными.
Стоит также отметить, что во время Форума регионов за развитие сотрудничества между Россией и Польшей в сфере культуры впервые будет вручена премия "Шаг навстречу". Ее получат два известных композитора Кшиштоф Пендерецкий и Андрей Эшпай.
— Как вы можете оценить активность региональных контактов на сегодняшний день?
— Она не слишком высока. Впрочем, власти двух стран, в том числе польский сенат и российский Совет федерации, предпринимают немало усилий для развития таких контактов. Так, в сентябре прошлого года я посетил четыре региона РФ — Екатеринбургскую, Иркутскую, Новосибирскую области, а также Башкирию. В двух случаях региональное сотрудничество уже началось: власти Екатеринбурга пригласили маршала Малопольского воеводства принять участие в запланированной в этой городе на ближайшее лето экономической выставке, а маршал Великопольского воеводства, где расположен город Познань, получил предложение приехать в сентябре на Байкальский экономический форум. Убежден, что по итогам этих поездок будут подписаны какие-то конкретные соглашения. Кстати, в ходе нынешнего форума запланировано подписание договора о сотрудничестве между Вологодской областью и Любушским воеводством. Оно охватывает практически все сферы, а не только экономику.
— А насколько велик потенциал развития торгово-экономических отношений на государственном уровне?
— Он поистине колоссален. В прошлом году товарооборот между Польшей и Россией вырос более чем на 24% и достиг $20,7 млрд, однако этот показатель может быть куда выше.
— За счет чего?
— В сфере крупного бизнеса вряд ли стоит ждать серьезных изменений. Наши нефтеперегонные заводы не будут закупать у вас больше нефти, чем сегодня, а химическая промышленность не увеличит закупки российского газа. Вместе с тем огромные возможности присутствуют в сфере малого и среднего бизнеса, который приносит Польше больше половины от общих объемов ВВП. Отмечу, что у нас установился отрицательный торговый баланс с Россией, так что мы очень заинтересованы в том, чтобы польские компании выходили на российский рынок и инвестировали в него.
— Чем, например, польский бизнес может заинтересовать россиян?
— В частности, продуктами питания. За последнее время в Белоруссии они подорожали на 50%. Подозреваю, что в настоящее время цены на польские продукты могут быть ниже белорусских.
— Кстати, о Белоруссии. Власти Польши известны как одни из самых ярых критиков режима Александра Лукашенко. На ваш взгляд, что ждет эту страну дальше?
— Сейчас возможности для маневра у Александра Лукашенко уже практически исчерпаны. Он говорил нам: "Если вы не дадите денег, то я пойду к России". России, в свою очередь, он говорил обратное. Со стороны Москвы Лукашенко еще получает некоторую поддержку. В частности, недавно Белоруссии был предоставлен кредит в размере $3 млрд (при этом для стабилизации белорусской экономики нужно не менее $20 млрд). Однако Евросоюз и дальше не будет оказывать Лукашенко никакой помощи. Это очевидно, так как все понимают, что подобная политическая система в центре Европы просто недопустима.
— Но не считаете ли вы, что экономические санкции и ограничения бьют в первую очередь по простым белорусам, а не по властному режиму?
— Да, это правда. Но я вспоминаю истории из своей жизни. В 80-х годах мы вели борьбу с коммунизмом и Войцехом Ярузельским. Тогда я был руководителем подполья. И мы поддержали американские экономические санкции против Польской Народной Республики. Как показала история, они были очень эффективными.
— Многие эксперты считают, что после смоленской трагедии началась их "перезагрузка". Вы согласны с такой трактовкой?
— Сразу после авиакатастрофы "перезагрузка" действительно началась. Однако потом произошло множество негативных событий. Среди них — отчет Межгосударственного авиационного комитета России. Польское общественное мнение возмутила форма его презентации — проведение пресс-конференции без уведомления Варшавы как раз в то время, когда наш премьер был в отпуске, а также его недостаточная полнота — отсутствие анализа того, что на самом деле происходило в аэропорту Северный под Смоленском. Катастрофа стала для нас тяжелой травмой. И каждое упущение или задержка с российской стороны болезненно воспринимаются в Польше и, кроме того, используются различными силами в политической борьбе.
— А с точки зрения фактологии у вас есть претензии к российским экспертам?
— Я жду отчета польской комиссии и в своих суждениях буду основываться на ее выводах. Польская прокуратура сейчас активно ведет расследование катастрофы. В частности, в понедельник в Москву приехали польские специалисты, которые будут сравнивать оригинал аудиозаписи переговоров пилотов с диспетчерами с их копиями. Кроме того, наша прокуратура намерена перенести обломки самолета в Польшу. Так что, признаю, на данном этапе сотрудничество с Москвой на прокурорском уровне ведется довольно активно.
— В апреле между Москвой и Варшавой разгорелся скандал по поводу таблички на месте катастрофы президентского Ту-154 (накануне годовщины трагедии без уведомления России на мемориале была закреплена мемориальная доска на польском языке, в тексте которой упоминался "советский геноцид в Катынском лесу"). Что это было, провокация?
— Этот вопрос уже решен, и я не хочу к нему возвращаться. Единственное, что я должен сказать: я абсолютно не согласен с тем, чтобы объединять преступление в Катыни со смоленской катастрофой. В первом случае произошел расстрел 22 400 польских офицеров, и это было сделано абсолютно сознательно по приказу Сталина. Во втором же случае речь идет об авиакатастрофе, в которой погибло много моих друзей. Это совершенно разные вещи. Что касается самой мемориальной доски, то я хотел бы отметить, что она была закреплена не накануне годовщины, а за несколько месяцев до нее.
— Еще одна проблема в отношениях между РФ и Польшей — это строительство системы ПРО НАТО в Европе. Почему Варшава отказывается от участия в российском проекте секторальной ПРО?
— Это, прежде всего, вопрос отношений между США и Россией. Что касается нас, мы хотим иметь элементы ПРО на своей территории. И в этом нет ничего противоестественного. Россияне же имеют противоракетную систему С-300 в Калининграде и в окрестностях белорусского Бреста, которая покрывает в том числе нашу территорию. При этом мы не протестуем против этого решения, так как оно было принято в рамках российско-белорусского союза. Точно такое же суверенное решение приняли и мы. Польша — часть НАТО и хочет строить подобную систему в рамках альянса.
— В ходе недавнего визита президента США Барака Обамы в Польшу премьер страны Дональд Туск попросил его разместить "небольшое количество американских солдат" на территории страны. От кого они должны защищать Польшу?
— Если у нас будет американская противоракетная система, то должны быть и американские солдаты. То же самое касается и авиабазы. Потребуется около 20 американцев, которые будут обслуживать американские самолеты, прилетающие в Польшу для проведения учебных тренингов НАТО.
— Почему, на ваш взгляд, Москва столь болезненно реагирует на эти инициативы польских властей?
— Я не совсем понимаю российскую реакцию. Не думаю, что 20 военнослужащих представляют для вашей страны какую-либо угрозу. Возможно, Москва все еще хочет относиться к Польше как к второстепенному партнеру НАТО и при этом стремится сохранить свое влияние в регионе.
— По каким еще вопросам между Россией и Польшей, на ваш взгляд, есть серьезные разногласия?
— До конца не решены исторические вопросы, хотя в этой области и заметен значительный прогресс. Десталинизация, которую отстаивает президент РФ Дмитрий Медведев, имеет большое значение как для самой России, так и для Польши. Россия, отделяющая себя от сталинизма,— эта Россия, которая движется к полноценной демократии. Для нас очень важно, какой в итоге окажется ваша страна, ведь мы же соседи.
— Что сегодня больше всего беспокоит Варшаву во внутриполитической ситуации в России?
— В принципе, никакого особого беспокойства у нас нет. Хотя, конечно, повторюсь, мы бы хотели, чтобы Россия не смотрела на Сталина как на великого человека. Великую Отечественную войну выиграли люди, а не Сталин. Кроме того, очень важно, чтобы в вашей стране было стабильное правовое государство. Это значимо для инвесторов, которые хотят знать, что в случае конфликта смогут обратиться в независимый и объективный суд, который их защитит.
— Осенью парламентские выборы состоятся в Польше, а зимой — в России. На ваш взгляд, могут ли их результаты негативно отразиться на наших взаимоотношениях?
— Нет, выборы принципиально ничего не поменяют. Сейчас польская оппозиция, говоря об отношениях с Россией, лишь ведет политическую игру. Однако если она придет к власти, то нынешний курс все равно будет продолжен. Ведь это в интересах Польши. И я убежден, что в России после парламентских выборов политика сближения также будет продолжаться. В Москве понимают, что сближение с Польшей — это одновременно и сближение с Евросоюзом.