интервью / торги
Аукционный дом Sotheby`s представил в Киеве в закрытом формате избранные лоты русских торгов, которые пройдут 6-8 июня в Лондоне. Зампред правления Sotheby`s по России и СНГ лорд МАРК ПОЛТИМОР рассказал МАРИИ ХАЛИЗЕВОЙ о новых тенденциях на рынке русского искусства.
— В апреле у Sotheby`s были очень удачные русские торги в Нью-Йорке. Важность этой площадки для русского искусства растет? Чем она отличается от Лондона?
— Коллекции торгов в Лондоне обычно больше, и наши клиенты из стран СНГ традиционно предпочитают ехать туда. Но чем искушеннее и избирательнее они становятся, тем меньшее значение имеет точка продажи и тем чаще они покупают в Нью-Йорке, если находят там для себя интерес. В этот раз мы предлагали в Нью-Йорке не самые, может быть, очевидные для рынка вещи, в то время как лондонская коллекция будет разнообразнее и где-то традиционнее.
— До кризиса владельцы вещей, найденных в Америке, нередко настаивали на продаже своих лотов в Лондоне. Как часто это происходит сейчас?
— Довольно редко. Это связано и с ростом интереса к торгам в Нью-Йорке, и со стоимостью транспортировки, страховкой, пошлинами — это серьезные деньги, и продавцы совсем не жаждут их платить. Но в будущем, думаю, накладные расходы будут снижены, перемещение лотов упростится, и мы станем более гибкими в вопросе выбора места продажи. Потому что все же есть определенные закономерности в том, где какие вещи лучше покупают.
— Здесь ведь еще вопрос в том, что предметы русского искусства, осевшие в США и Европе, отличаются по времени создания, качеству, преобладанию определенных стилей — в зависимости от волн эмиграции.
— Совершенно верно. Например, если говорить об Ecole de Paris, то более ценные и характерные вещи находятся в Европе. Вместе с тем музеи Нового Света часто владеют прекрасными экземплярами русской академической живописи — зачастую это вещи, приехавшие туда из Европы. В то же время многие работы украинских художников чаще уезжали за своими владельцами в Америку и Канаду. Или в Израиль — как это случилось с коллекцией Якова Перемана, часть которой мы успешно продали в прошлом году (см. Ъ от 27 апреля 2010 года).
— Топ-лотом апрельских торгов в Нью-Йорке неожиданно стало полотно академиста Генриха Семирадского. Можно ли говорить о росте интереса к такой вот салонной живописи? Учитывали ли вы этот микротренд при подготовке лондонских торгов?
— Интерес, безусловно, растет: сегмент академического искусства, посвященного теме античности (необязательно русского — есть, например, британский художник голландского происхождения Лоуренс Альма-Тадема), серьезно изменился в цене в последнее время. Думаю, здесь играет роль не только сюжет, но и качество живописи — почти кинематографическое. И, конечно, всегда есть фактор моды, которая меняется молниеносно. Мы стараемся учитывать микротренды, если уж не в случае с Семирадским (его работ на рынке не так уж много), то с живописью Юрия Пименова, которую мы успешно продавали и в прошлом, и в этом году. Так что мы ищем советскую живопись в похожем настроении и такого же безупречного качества.
— В свое время Sotheby`s первым провел отдельные торги послевоенного и современного русского искусства. Почему этот сегмент так сильно пострадал от кризиса?
— Это был самый новый и уязвимый сегмент рынка. Дело в том, что русское и украинское современное искусство не так востребовано международными коллекционерами, как китайское, латиноамериканское или арабское, потому что оно в массе своей по-прежнему довольно консервативное. Теперь мы возвращаемся к тому, с чего начинали — работы отбираются более тщательно, и, думаю, уже на следующих русских торгах нового искусства будет больше. Потому что в целом у сегмента contemporary огромный потенциал: новые коллекционеры хотят собирать что-то, чего не собирали их родители, и они больше не боятся современного искусства. Их мало интересуют просто красивые картинки — им нужны вещи, которые провоцируют реакцию. Все равно какую — от восторга до омерзения (это как с новостями — плохие всегда интереснее хороших).
— Кто сейчас на рынке более оптимистичен — продавцы или покупатели?
— Думаю, все-таки продавцы. Хотя их уверенность в том, что за русскую или украинскую живопись можно выручить в 10-20 раз больше, чем она стоит на рынке, уже не так сильна, но все же нам еще довольно часто приходится говорить: "Простите, но ваши ожидания слишком завышены". Изменился подход коллекционеров — они выбирают тщательнее и покупают меньше. Но кое-что остается неизменным: если в зале есть два человека, которые хотят определенную вещь, конечную цену предсказать невозможно.