Роль первого клана

Все счастливые "семьи" похожи друг на друга, все несчастливые — тем паче. У всех одни и те же семейные проблемы. Деды — "усатые доны", вечные "консильери" — стоят над душой "отца" — "крестного", само собой. Бурчат: героин — западло; вот Винсент Мангано, не пропади он средь бела дня в 1951-м, на твоем месте поступил бы так, а Альберт Анастазия, не к ночи будет помянут, если б не пристрелили его в 1957-м,— этак; не светись, Джон, не дразни собак, не фигуряй в телевизоре, не шей костюмы на заказ, скромнее надо быть, Джон, скромнее.

Не понимают, динозавры сицилийские, что на дворе — эпоха массовых коммуникаций. "Слушай сюда! Проживи хоть еще 5 тысяч лет, такого парня, как я, тебе не найти!"

Дети — взрослые, пора им передавать дела, тем более что папа вот-вот пожизненно переселится в камеру 2,5 на 2,15 метра старой доброй тюрьмы Марион, что в штате Иллинойс. А какой, скажем, из Джона-младшего, дон: для него "семья" — бизнес, и ничего личного, разве так можно?

Ладно бы бизнесом умел рулить. Джон-старший купил ему компанию грузоперевозок — так она со свистом в трубу вылетела. Грузоперевозки, ишь ты: в его возрасте Джон наперевозил без счета и краденных из аэропорта фур с сигаретами, и героина от "французского связного". Да он уже в 14 лет охромел, когда при ограблении стройки ему бетономешалка на ноги рухнула.

Семья — это семья: Джон не спорит. Карло Гамбино, 19 лет железной рукой правивший Манхэттеном, возвысил Джона, когда тот покарал похитителя и убийцу его племянника. А что случилось с соседом Фавером, насмерть сбившим сына Джона, 12-летнего Фрэнки? Да никто не знает, что с ним случилось: тем более — Джон, лечивший душевную рану во Флориде, когда этого самого Фавера кто-то куда-то навсегда увез на грузовичке с калифорнийскими номерами. Он же собирался съехать подальше после того, как Ким, жена Джона, налетела на него с бейсбольной битой: вот и съехал.

Бонанно, Дженовезе, Коломбо, Лукезе только и ждут, когда "семья" даст слабину. А ФБР дышит в затылок: вчера вот в настольной лампочке микрофон нашли. У лучшего друга Руджеро что на уме, то и на языке: подумать страшно, что он успел наболтать под запись. Не страшно умирать в тюрьме. Противно, что прокуроры, которые его засудят, "самые плохо постриженные люди", которых он встречал в своей жизни. А в парикмахерском искусстве его "семья" искушена: Анастазию, кошмарного менеджера "Синдиката убийств", казнили не где-нибудь, а в парикмахерской отеля "Шератон".

"Единственное, что мне надо в жизни,— это хороший сэндвич! Сэндвич с тунцом — все, чего я хочу, сэндвич, мать вашу за ногу!"

Душераздирающая тирада про сэндвич — это из расшифровки телефонных разговоров Джона Готти, "дона-щеголя". Тщеславившегося — до поры до времени — своей неуязвимостью "тефлонового дона". Дона, за шесть с небольшим лет (1985-1992) растранжирившего славу "семьи" Гамбино, восходящей еще к былинной — начала ХХ века — банде "дона Грино". А как хорошо все начиналось в декабре 1985-го: едва отдал душу богу старик Деллакроче, "совесть семьи", как Пол Кастеллано, ее ослабевший глава, наглотался свинца на входе в ресторан на 46-й улице, и империя упала к ногам Готти.

Жизнь как дурная фантазия, пародия на Шекспира, вечное возвращение одних и тех же страстей, из круга которых не вырваться. Отзвуки саги о клане Гамбино звучали и в "Крестном отце", и в "Славных парнях" (1990) Мартина Скорсезе, и в "Клане Сопрано", и даже в мультике "Ловушка для кошек". Барри Левинсон не рискует пережечь мозг, работая над фильмом "Готти: три поколения". "Сэндвич" и "плохо постриженные" прокуроры наверняка уже вписаны в сценарий.

Роль Деллакроче, убийцы с причудами по прозвищу "отец Нил" — в 1930-х он выходил на дело в сутане,— как влитая, пойдет Аль Пачино: хрипатый, жилистый мамонт из "Маленькой Италии". Ему не впервой играть стареющего дона (Майкл Корлеоне в "Крестном отце"), дона, преданного близким человеком ("Лафти" в "Донни Браско"), усталого дона (Бриганте в "Пути Карлито"). В забытом телефильме Роберта Хэрмона "Готти" (1996) Деллакроче играл сам Энтони Куинн: Пачино его переплюнет.

Что касается Готти, он — со своими пижонскими шелковыми галстуками — родился на свет только для того, чтоб его сыграл Джон Траволта. Тем более что Траволта уже играл пародии на Джона: ведь Чарли Палмер ("Достать коротышку", 2005) так же тщеславен и так же заворожен публичной славой, как "дон-щеголь", а бедолага Винсент Вега из "Криминального чтива" попался в ловушку так же глупо, как "тефлоновый" Готти, умерший в тюрьме от рака в июне 2002 года, а до того чуть не погибший от руки психопата, сотоварища по заключению.

Удивительный все-таки жанр — гангстерское кино. До премьеры фильма еще два года, а сценарий уже заранее известен — никакая фантазия не превзойдет гангстерскую жизнь, и заранее слышны интонации, с которыми Аль Пачино или Траволта подадут коронные реплики. Но фильм уже ждут, и в этом, именно в этом — залог того, что мафия бессмертна, пока о ней не перестанут снимать кино.